— Три машины — не то подкрепление, из-за которого стоит портить себе нервы, — хладнокровно заметил Беркут. — Но оно должно настораживать. Вполне вероятно, что уже завтра противник попытается прочесывать нашу монашескую пустынь.
— К тому же прибавьте два орудия, которые они притащили с собой.
— Это уже посерьезнее. На таких каменьях, при взрывах, больше солдат гибнет от щебня, нежели от осколков снаряда.
— Лучше бы их сразу же уничтожить, — мечтательно признал старшина. — Но только попробуй подберись к ним!
— Может, отменим поход на тот берег и бросим группу сюда, прощупать пополнение? — загорелся этой мыслью Глодов. — Тем более что, если в деревне поймут, что «языка» взяла наша группа, могут двинуться сюда, на усмирение.
— Именно так мы и поступили бы, если бы не существовало приказа генерала. В штабе дивизии уже ждут наших разведданных. Этим все и оправдывается.
Лейтенант растерянно развел руками:
— Понятно, что с генералом лучше не спорить.
— Старшина, обойдите заставы и прикажите бойцам держаться поближе к таким укрытиям, где можно спасаться от осколков, то есть к пещерам, гротам, каменным навесам, руинам… К ночи все заставы отвести ко второму валу и предельно усилить бдительность.
4
Уже возвращаясь в Каменоречье с «языком» — рослым, костлявым унтер-офицером, Кремнев не раз благодарил судьбу, что в составе группы оказалась Калина.
Со стороны реки немцы выставили довольно плотный заслон — с пулеметными точками, засадами и бродячими заставами. Однако Войтич сумела подвести их к узкому, подползающему к самой реке оврагу, и по нему группа метров на сто углубилась в деревню, не встретив на своем пути ни одной души.
Оказавшись в центре села, девушка сначала повела лейтенанта к большой, довольно просторной хате, в которой обитал древний, но еще довольно бойкий старик, бывший объездчик.
Любчич — как он представился Кремневу, словно бы только и ждал их появления. Случилось так, что какой-то немецкий офицер заставил Любчича сопровождать его при расквартировании вновь прибывших солдат. Воспользовавшись этим, бывший колхозный объездчик высмотрел у врага все, что только можно было. Он знал, где квартируют офицеры, где стоят их машины и две танкетки. А еще сообщил, что чудом уцелевшую школу немцы превратили в казарму.
Поблагодарив его, Войтич и лейтенант тотчас же увели группу к школе.
— Теперь вы понимаете, товарищ капитан, что в разведку я могла идти одна? — самодовольно молвила девушка.
— Теперь — да.
Сняв ударом ножа часового, Исмаилов, слывший у лейтенанта спецом по «снятию», облачился в его шубу, реквизированную немцами, очевидно, у какого-то ночного сторожа, а еще минут через десять им удалось повалить и связать унтер-офицера, наверное, возвращавшегося в казарму от какой-то молодки. Был он в это время основательно навеселе, и даже когда, захватив его за ворот, Исмаилов приставил к горлу финку, унтер, казалось, ничего толком не понял, восприняв случившееся чуть ли не как глупую выходку «своего» часового.
Первыми — оттаскивая убитого — отходили в сторону реки Кремнев и Исмаилов. Володчук и Мальчевский тащили пленного. Калина и Арзамасцев прикрывали их, при этом девушка успевала заметать «веничком» следы, благо, что снежный наст выдался крепким, и все пространство между школой и оврагом было покрыто ледяной коркой.
Дойдя до крутого изгиба, группа остановилась. Впереди, у моста, послышались голоса патрульных, и Кремнев решил переждать, пока они пройдут мост и удалятся.
— Послушай, овраг этот тянется до конца села? — опустился рядом с Калиной, на полуприсыпанный снегом куст, Арзамасцев.
— А потом уводит влево, за село, до самого леса. Там он, правда, помельче.
— Так здесь рядом лес? — оживилась партизанская душа ефрейтора. — Настоящий, большой лес?
— Не то чтобы большой, но густой, еловый, разбросанный по склонам каньона и большой каменистой долины…
— Постой, — вдруг спохватилась Войтич. — Ты чего это?
— Значит, километра два можно пройти по нему, не опасаясь немцев? — продолжал думать о чем-то своем Арзамасцев. — Знать бы, сколько до линии фронта.
— Останавливаться в лесах они не любят — это уж точно. Кстати, лес этот у нас Ведьмацким зовут. Слишком часто блуждают в нем.
— Но тянется он в сторону передовой? Туда, на юг?
— В сторону… Постой, что это ты вдруг так заинтересовался оврагом, лесом и передовой?
— Из любопытства.
— Не темни. За линию рвануть собрался? Прямо говори, не выдам.
— Я здесь оказался случайно. Никто меня в гарнизон этого сумасшедшего капитана не определял. Достаточно того, что я с ним по ту сторону фронта намучился. Где он только взялся на мою голову. Мы-то ведь прибыли сюда…