Китон напрягается еще сильнее и бросает на тебя предупреждающий взгляд. Сет прижимает меня чуть крепче, как будто чувствует мой гнев и хочет защитить меня. Я хватаюсь за его пальцы, лежащие на моем плече, и переплетаю свои вместе с его.
— Я имею в виду, что ты на нее запал. Думала, у вас было что-то особенное. Навсегда.
Ты бледнеешь, Мейсон. Кровь отливает от твоего лица. Ты однозначно не ожидал, что я о ней заговорю.
— Черри, — я ненавижу, как это имя звучит из твоих уст, как будто оно такое особенное. — Черри была хороша только на лето. Она мне надоела. Она хотела всю программу, но я отшил ее. Ты же знаешь, я не создан для этого, Эмилия.
— Ах, — вздыхаю я. — Значит, ты так и шляешься по округе, Мейсон?
Ты пожимаешь плечами, закинув локоть на спинку своего стула.
— Видимо, это семейное, правда?
Я замираю и чувствую, как бледнею. Сет возле меня напрягается, и я сглатываю. Откуда ты знаешь, Мейсон, что я шляюсь? Ты следил за мной? Сверлю тебя подозрительным взглядом, но ты останешься совершенно расслабленным.
Сет нет.
— Ты действительно сейчас сказал это моей девушке? — спрашивает он голосом, темным и угрожающим. Обычно он разговаривает со мной так в постели.
— Я сказал это своей сестре, это другое дело, Сэм.
— Сет, — рычу я. — Ты тупой? Не в состоянии запомнить имя? — Ооооо! Твои глаза метают искры, когда я так с тобой разговариваю. Любовь брата и сестры, Мейсон! Такой ты меня не знаешь. Ты знаешь меня только как ту девушку, которая была запугана, взаперти в твоем подвале. Девушка, которая сделала бы все, чтобы ты остался с ней.
Пфф, я изменилась.
Ты полностью игнорируешь мои слова.
— И что дальше? Планируете свадьбу? — Ты выуживаешь из салата помидор черри и бросаешь себе в рот. — Обычно ты не затягиваешь с этим.
Я пожимаю плечами.
— Что тебе сказать, Мейсон… — Мускул на твоей щеке дергается, как и у твоего отца. С каких это пор, Мейсон? Ты все больше похож на него. — Сет знает, что я была обручена и до сих пор общаюсь с бывшим женихом, и что он помог мне в тяжелые времена из-за одного мужчины, которого я очень сильно любила. Также он в курсе, что мы иногда встречаемся. — Я улыбаюсь Сету, а он подмигивает мне. — Они даже разговаривали по телефону, когда меня не было дома. И разговаривали обо мне. Но все в порядке. — Я смеюсь.
Мейсон, я вижу, что ты тикающая часовая бомба. Взорвись же. Пожалуйста. Покажи, кто ты на самом деле. Я только этого и жду.
Ты опираешься подбородком на кулак и скучающе смотришь на меня.
— Хм, — говоришь ты. Я готова к нападению. Что-нибудь случится, я тебя знаю, Мейсон. — Ну, не знаю. Я никогда не понимал, что ты нашла в том ублюдке. — У меня практически отвисает челюсть. Такого я не ожидала.
— Я тоже не знаю.
Я поднимаюсь и начинаю убирать со стола, потому что больше ни секунды не могу здесь сидеть и смотреть на тебя. Твои глаза следят за каждым моим движением. Я это чувствую, как будто ты касаешься меня.
Оливия помогает мне, а я начинаю готовить кофе.
— С карамелью, детка? — включив кофейный автомат, спрашиваю Сета, который сидит в гостиной и разговаривает с Китоном.
— Ага! — кричит он. Я поворачиваюсь, встаю на цыпочки, открываю шкаф над собой и тянусь, чтобы достать сироп. О чудо, я чувствую позади себя твое твердое, горячее и очень хорошо пахнущее тело, которое нагло прижимается ко мне вплотную. Ты как сила природы, Мейсон. Затем ты убираешь мои волосы за ухо, что вызывает у меня мурашки по коже, прежде чем слегка наклоняешь голову и шепчешь: — То, что ты сделала меня своим братом, Эмилия, открывает для меня совершенно новые двери. Мне это нравится. — Ты достаешь сироп и ставишь его передо мной. — Кстати, ты выглядишь горячо. — При этом ты прижимаешься пахом к моей заднице, заставляя меня почувствовать, насколько горячим я тебя сделала. После того, как ты наконец ушел, я бессильно опираюсь обеими руками о столешницу и задыхаюсь. Даже три минуты спустя я стою так, твой запах в моем носу, когда тело Сета прижимается ко мне. Я это сразу чувствую, мне не нужно оборачиваться, чтобы проверить.
— Все в порядке, детка? — хрипло спрашивает он. Я быстро поворачиваю голову в его сторону.
— Мне немного плохо, — говорю я. — Голова кружится.
Он поворачивает меня так, что теперь я прижимаюсь поясницей к столешнице, глядя на него.
— Я мог бы вылечить тебя сексом, — шепчет он у моих губ. — Но здесь твои родители.
Я смеюсь и глубоко вдыхаю. Выдыхаю тебя из моего организма и втягиваю в себя Сета.
— Позже с огромным удовольствием, мистер.
Он берет меня за подбородок и притягивает к себе для поцелуя.
— Ты такая горячая, когда ты готовишь мне кофе, — говорит он. — Ты могла бы делать это чаще, желательно обнаженная.
Я закатываю глаза, целую его и беру сироп.
— Мои родители здесь, Сет. Ты хочешь скомпрометировать меня в их глазах?
Он ухмыляется, и его небесно-голубые глаза игриво сверкают.
— Попытка не пытка.
— Еще долго ждать кофе? — рычишь ты совсем рядом, и я отпрыгиваю назад.
Но Сет просто обнимает меня.
— Почти готово, — спокойно говорит он, целуя меня.
А ты, Мейсон? Кажется, ты слегка разозлился. Подслушивал нас? Может быть чертовски больно, когда видишь или слышишь то, чего не хочешь ни видеть, ни слышать, правда?
25. Теперь ты принадлежишь мне, Эмилия
Мейсон
Эмилия, ты даже не представляешь, что я чувствую, когда отслеживаю твой телефон, как и все последние дни. Вот почему теперь я знаю — папа ведь ничего не рассказывает — где ты живешь, где покупаешь свой кофе, где любишь есть, где живет твой парень и твой терапевт, Эмилия. Теперь у меня есть доступ к твоему телефону, детка, и я видел, что ты делаешь с доктором Дэниелсом. Ты трахаешь его, Эмилия. Ты стала такой плохой девочкой. Я даже не знаю, что с тобой делать. И, кстати, доктор Дэниелс, далеко не единственный, Эмилия. Половину Нью-Йорка ты сохранила в своем телефоне, а еще отправляешь своему Сету извращенные фотографии, Эмилия. Еще сегодня утром ты писала своему доктору Дэниелсу. Что последний сеанс помог тебе так сильно и скоро придется повторить его. К тому же ты отправила ему фотографию. Своих сисек. Ты такая сука.
Ладно, признаю, что немного возбудился, когда увидел эту картинку, и слегка разозлился. Когда я отследил тебя полчаса назад, ты была у моих родителей, Эмилия, и никто мне ничего не сказал. Папа даже специально подчеркнул, что он и мама уезжают в эти выходные и что я вовсе не должен показывать свою задницу дома, чтобы испробовать воскресное жаркое. С тех пор как я живу в квартире, которая когда-то принадлежала вам, я каждые выходные прихожу к маме и папе на ужин. Мама всегда так радуется, а папа не особо. Он ведь и так видит меня круглосуточно на работе.
Конечно же, я сразу вылетаю к родителям, Эмилия. Какое счастливое совпадение, что ты находишься в Чикаго в тот момент, когда я собрался ехать в Нью-Йорк, чтобы забрать то, что принадлежит мне. Тебя.
Когда-то я участвовал в перестрелке с итальянской мафией, Эмилия. Когда в мою сторону летели пули, и я не знал, останусь ли жив, у меня было то же чувство, что и сейчас, когда еду к своим родителям — и к тебе. Адреналин так сильно бурлит в моем теле, что я едва могу дышать. Открываю все окна, потому что покрыт холодным потом. Все мои чувства обострены, такое ощущение, что меня ждет большая битва, возможно, самая большая битва за всю мою жизнь. Я останавливаюсь и выхожу из этого долбаного белого джипа. В эту же секунду из дома вылетает папа, как разьяренный бык, и рычит на меня:
— Что ты здесь делаешь?
Папа всегда в режиме защиты, когда дело доходит до тебя, Эмилия. Как будто он твой отец, а я какой-то больной парень, преследующий тебя.