— Синьор, этой ночью гора извергает лаву! Посмотрите, там, наверху. Идти дальше нельзя!
Тонио лег на землю, правой рукой прикрывая глаза, а левой — рот. Сквозь висевшие в воздухе частички пепла он смог увидеть слабое свечение потока, обозначающего линию склона справа от него: это лава текла вниз, исчезая в бесформенных зарослях. Тонио не шевелился и смотрел на огненный поток, не отрывая взгляда. Сверху на него сыпался пепел, а потом снова полетели камни, ударяя его по спине и голове. Он закрыл голову руками.
— Синьор! — истошно завопил проводник.
— Уходи! — прокричал в ответ Тонио.
И, не оглядываясь, чтобы проверить, послушался ли его проводник, на карачках быстро полез вверх по склону, цепляясь для ускорения за корни и опаленные ветви деревьев, врезаясь носками башмаков в мягкое месиво под ногами.
Снова посыпался град камней. Эти взрывы происходили согласно какому-то ритму, но Тонио не мог его определить и даже не пытался. Он просто припадал к земле, закрывая голову и лицо, и поднимался вновь, как только это становилось возможным. Огонь наверху освещал небо даже сквозь густое облако пепла.
Его остановил приступ кашля. Он завязал рот платком и продолжал свой путь, теперь более медленно. Его ладони и колени были сплошь в ссадинах и царапинах, а камни поранили ему лоб и плечо.
Гора опять заговорила. Сначала раздался гул. Он все нарастал и нарастал, пока не завершился ужасающим грохотом. Ночное небо снова полностью озарилось.
И тогда за полумертвыми деревьями, лежавшими впереди, Тонио увидел, что достиг подножия гигантского конуса. Он находился почти на самой вершине Везувия.
Он стал цепляться за землю, а она уходила вниз, и мелкие камешки сыпались ему в рот. Сама земля двигалась, вздымалась кверху! Яростный грохот оглушил его. Дым и пепел вились вокруг столба ослепляющего пламени, при свете которого был виден высокий голый конус, уходящий к небесам. Тонио снова двинулся вперед. Протянул руку к дереву, стоявшему всего в нескольких ярдах выше, как последний, упрямый и измученный часовой, но упал и почувствовал, что его подбросило вверх, в то время как дерево с жутким треском расщепилось пополам.
Повсюду открывались трещины, из которых поднимался кипящий пар. Тонио стал поспешно отползать назад.
В рот набивалась грязь, к ресницам прилипали мертвые листья. Но перед полуослепшими глазами по-прежнему стояла красная вспышка, как при взрыве. Он отчаянно цеплялся за землю, которая поднимала его, перекатывала с боку на бок. Снова раздался грохот, и его затрясло. Но хотя его горло сжималось спазмами крика, хотя руки цеплялись за камни, он не слышал ни одного звука, который исходил бы от него самого, он вообще не чувствовал в себе жизни, ибо стал частью горы и ревущего котла внутри ее.
7
Его лица коснулись теплые лучи солнца.
Дым висел в воздухе мириадами мельчайших частиц. Но где-то далеко пели птицы. И это было не раннее утро. Перевалило за полдень, и он мог определить это и по положению солнца на небе, и по ощущению тепла на лице и руках. Притихшая гора негромко ворчала.
Тонио только что открыл глаза. Долгое время лежат неподвижно, а потом понял, что рядом с ним стоит какой-то человек.
Его силуэт на фоне голубого неба был нечеток, а сам он был настолько изнурен, бледен и так дико таращил глаза, что казался ожившим мертвецом.
В первый момент испугавшись, Тонио тут же разглядел за его спиной прекрасные зеленые склоны, сливавшиеся внизу с плодородной долиной, на которой выделялась мозаика ярких красок и света — Неаполь. Стоящим рядом человеком был всего лишь местный житель, вышедший некоторое время тому назад из своей хижины, чтобы предостеречь Тонио.
Не произнеся ни слова, он протянул руку. Вытащил Тонио из грязи и медленно повел его вниз с горы.
Добравшись до города, Тонио зашел в одну из лучших гостиниц на Моло и снял дорогой номер из нескольких комнат. Послал слугу в лавку за парой чистого белья и смог наконец вымыться.
Искупавшись, он приказал вынести лохань из комнаты и какое-то время стоял перед зеркалом голышом, разглядывая себя. Потом облачился в чистую рубашку, аккуратно расправив кружева у воротника и на манжетах, надел бриджи, чулки и сюртук и вышел на веранду.