Двое стали с тех пор встречаться не по вечерам, а по утрам, предпочитая времени всеобщего засыпания время, когда просыпается вся жизнь.
Сперва разговоры шли на общие темы, но потом перешли к вещам более конкретным. В совместных блужданиях, Лиз показала Энрике многие места, что были скрыты от человеческого глаза прежде, но имея проводника, теперь их тайну можно было открыть и насладиться ощущением близости к далёкой эпохе иного мира. Остатки стен и фрески на них, надписи, вырезанные на монументах, заросших кустарником, причудливые обелиски и многие другие куски иного мира рассказывали о могущественных существах, владевших этими землями. Энрике любовался их одновременно далёкой, но такой понятной ему природой, потому как они были такими же людьми в своей сущности, как и он. Ощущение незыблемости вечных принципов наполняло его, когда он видел своё искаженное, но отражение, в легендах давно ушедшей в небытие расы.
Высокое культурное общение сделало отношения более чистыми.
Спустя многие встречи, Энрике проникся уважением к Лиз и не мог теперь желать от неё того же, чего желал бы от любой другой девушки. Ныне ему хотелось просто быть рядом.
Чувство стало дистиллированным.
Но лето заканчивалось…
_____
— Кто-нибудь здесь?
— Это я, не бойся.
— Ох…
Иногда Лиз хотелось представить, будто она не знает всего и не является хозяйкой этого места. Она скрывала свою власть и могущество, лишь иногда позволяя себе приоткрывать свою мощь и только в самых её безобидных проявлениях, и только для того, чтобы разнообразить пребывание своего гостя. Но что-то внутри кричало ей о том, что вскоре эту мощь придется использовать иным способом, и это не будет приятно.
Лес.
Склон.
Запад уже был алым и окрашивал всё в свои оттенки.
Парень сошел с большого корня, выпирающего из-под земли.
Девушка сидела на большом валуне и держала какую-то лесную птичку, которая без страха грелась в её руках.
Между ними был мелкий, но буйный ручей, натянутый водяной тканью и струнами меж гладких камней и стремившийся вниз по склону.
— Я не совсем понимаю, чего ты хочешь? — сказала Лиз.
— Я сам до конца себя не понимаю. — Ответил Энрике.
Лиз поднялась, отпустив птицу в полет, не слишком грациозно перепрыгнула через ручей и бросилась туда, где её ждали объятия.
Недолгое молчание.
Не так много времени хватило Энрике, чтобы решиться произнести то, что он считал нужным высказать:
— Знаешь… мы не можем с тобой вот так быть тут. Встречаться, проводить время. Возможно, нам и было весело, но мне нужно уйти отсюда.
Нет! — шок поверг Лиз.Она оттолкнула Энрике.
Понимание услышанного не сразу приходило, и ответом могло быть лишь что-то рефлекторное. Поэтому, Лиз не могла выдавить из себя ничего более. Нотки истерики в голосе резали ухо.
— Нет!
— Лиз…
Попытка взять девушку за локти или плечи и притянуть к себе не увенчалась успехом, Лиз теперь отталкивалась. Далее она перепрыгнула через ручей обратно, лицо её стало медленно искажаться истерикой и обидой, слезы потекли из глаз.
— Быть может мы разойдемся друзьями, наши отношения были столь прекрасны, я не знаю, с чем можно сравнить их…
— Мне не нужно это слышать. Меня вообще не волнует, с чем ты решил это сравнивать! — гневно выкрикнула Лиз, и далее продолжила более спокойным и холодным голосом, — Ты знал, на что решаешься, когда ступаешь ногой в мои владения. Ты знал, что это значит, иметь дружбу со мной. Я не прощаю ухода. Люди могут, как угодно, тасовать себя и других, как карты в колоде, мешать друг друга и перемешивать, им плевать, их мир, это ветер и вспышка. Мой мир, это вечная спокойная река. И ты на середине реки, Энрике, берег уже давно позади.
— Это звучит не более чем пафосная речь, — Энрике перенял холод речи, его глаза переменились, — Лиз, я свободен и если захочу, то уйду.
Наступило молчание.
Оба склонили головы.
Солнце достигло наивысшей яркости за миг перед тем, чтобы скрыться окончательно за далёкими горами по ту сторону долины.
— Прости, — твёрдо сказал парень, пытаясь вложить в голос всю силу понимания и всю свою честность.
Когда Лиз подняла глаза, то увидела, как её собеседник сделал тоже самое, она увидела, как грустно он смотрит на закат.
"Что ты видишь в этом закате? Человек, как ты видишь ещё этот закат? Я помню… я помню, как также смотрела на закат, и какое значение он имел для меня. Могу ли я, помня все те чувства, что переживала, будучи человеком, позволить себе так по-простому прервать всё это. Нет, я была человеком. Я помню."