— Энрике, — голос стал более мягким.
— Да? — спокойно подняв брови.
— Иди.
— Что?
— Ты можешь идти, — Тон Лиз стал максимально серьёзным, — Но мир людей для тебя будет закрыт, знай это. Я дам тебе момент, длинною в годы, в котором ты сможешь насладиться всем тем, что важно для тебя, как для человека, прежде чем забрать к себе.
Птица села на плечо Лиз, и та пристально устремила свой взгляд прямо в лицо Энрике, на котором сверкнула тёмная молния ужаса.
Парень, сжав рукоять меча, стал медленно отступать назад, пока не развернулся и не побежал вниз по склону, иногда он оборачивался, следя, не гонится ли за ним что-то.
Внезапно наступила кромешная темнота безлунной ночи.
Выскочив на дорогу, Энрике увидел вдалеке наверху зелёное пламя.
Замок был охвачен пожаром.
_____
Ветра носились меж холмов.
Солнце и луна летали по небосводу.
Тысячи шагов.
Тысячи лиц.
Тысячи взмахов мечом.
Энрике умер внутри.
_____
По прошествии многих лет закаленный в боях воин вернулся. Военные компании ветром сражений унесли всё мягкое и нежное, оставив камни мышц недоступным для дрожи, маску лица недоступной для волнения, разум недоступным для нерешительности.
В какой-то момент все перестало быть важным.
В первые дни бегства жизнь ещё была яркой и била ключом внутри. Жизнь хотелось ощущать во всех красках, и она давала это.
Ночь.
Поля проносились мимо, копыта взрывали землю, ветер дул в лицо. Синяя трава, синий лес, белая луна, огромный купол небосвода и пустота. Это была фальшивая неприятно освежающая свобода.
Бегство привело в ближайший город. Там в тёплой и зловонной таверне собиралась рота. Энрике решительно вступил в неё.
И по мере бесконечных маршей, земляных работ, штурмов, сражений, рота была выкована, стала идеальным единым механизмом, кристаллизовалось её ядро, в центре которого встал Энрике, как самый оторванный воитель.
Война казалась бесконечной. Все воевали против всех. Заключаемые союзы расторгались и заключались новые, коалиции формировались и распадались. Многочисленные армии вытаптывали поля и предавали многие деревни огню, захватывали города и разрушали их, не оставляя и камня. Столбы дыма возвышались над землями, подпирая чернеющие небеса, пожары были видны везде, и слышен плач многих людей.
Насилие буйно царствовало кругом.
Из года в год Энрике погружался в войну, и война погружалась в него.
Нигде не было видно что-то кроме этой войны, она сперва поглотила мир, а потом стала этим миром.
Так человечество погибало.
Но внутри этой всеохватывающей смерти ещё бурлила злая жизнь.
Первоначальное участие в грабежах приносило богатство и веселье. Реки хмеля давали радость, шум компании заглушал глубинный страх. Но смерть собирала жатву и люди вокруг Энрике сменялись один другим. И даже самые крепкие ветераны умирали страшно, их разрывало снарядами, их протыкали десятки пик насквозь, их головы срезали меч, руки и ноги отрубали топоры, кровь хлестала из ран тут и там, поливая землю, крики боли глушили даже внутреннее спокойствие. Вскоре все уже было усеяны стрелами, все было в грязи, дерьме, кусках мяса и обломках костей, и то, что раньше было людьми теряло свою ценность, а затем и живые люди теряли. Энрике перестал их ценить, потому как они стали похожи на болванки, которые будут израсходованы в следующем бою, порваны и выброшены.
Люди стали серыми тенями. Их качество падало. Теперь к ним попадали уже совсем никчемные бродяги, неспособные сражаться. Рота хирела, кристаллическое ядро уменьшалось.
В минуты перед новой сшибкой на фоне криков боли пробивается жестокий голос ротного священника.
Облака пыли, кашель, вопль, стон.
Ядро пролетело сквозь ряды, проделывая алую борозду.
Непонятная молитва превращается в дикий текст, направленный на увеличение мощностей смертоносной машины.
Постоянное давление ослабевало лишь в моменты отдыха.
В эти моменты Энрике не мог заниматься ничем другим, кроме как прокручиванием воспоминаний. Алкоголь надоел, еда, женщины, которые давались только насилием или деньгами также надоедали.
Так постепенно все теряло вкус и цену. Все затмевала вездесущая смерть.
"Даже самые яркие моменты жизни делает безвкусным одиночество," — так думал Энрике, стоя на берегу озера крови, образовавшегося после одной из бесчисленных битв.
Горизонт застилает лес из пик, на которые насажены трупы.
_____
Лиз, в зелёном платье в пол, стоя на ветке огромной сосны, наблюдала затем, как человек бежал по тропе, а за ним гналось нечто жуткое, и посмеивалась, прикрыв рот утонченной белой ручкой.