— У вас все хорошо? — спросила она. У нее был грудной, бархатный голос. — Вы здесь совсем одни?
— Нас должен был встретить наш дядя, — сказала я. — Мы приехали из Бостона. — Я повернулась и показала на холм. — Думаю, его дом может быть там.
Женщина разинула рот. Хлеб выпал у нее из руки. Она подхватила его прежде, чем он упал на тротуар.
Когда она подняла взгляд, ее глаза были полны ужаса.
— О нет! — сказала она. — Вам не следует подниматься туда! Послушайте… Возвращайтесь туда, откуда приехали. Вам не захочется войти в этот дом!
По моей спине пробежала холодная дрожь. Питер подошел ко мне. Он засунул руки в карманы джинсов. Он всегда так делает, когда нервничает.
— Почему? — спросила я. — Почему вы так говорите?
— Что не так с домом дяди Джонатана? — потребовал ответа Питер.
Женщина посмотрела на огромный дом на холме. Затем она медленно перевела свои голубые глаза на нас с Питером.
— Я тоже живу там, на холме, — проговорила она тихо. — Совсем рядом. Думаете, я не слышу эти странные стоны по ночам?
— Прошу прощения? — сказала я. — Стоны?
Она нахмурилась.
— Думаете, я не знаю, что в доме этого человека творится что-то ужасное?
Неужели она серьезно?
Нет. Наверняка она ошибается. Она должна быть неправа. Бабуля Ви ни за что не отправила бы нас сюда, если бы знала, что здесь опасно.
Со стороны дороги послышался дробный топот. Через несколько мгновений я поняла, что это стучат копыта.
Обернувшись, я увидела экипаж — старомодную карету, запряженную парой вороных коней. Карета с грохотом мчалась по направлению к станции. Подпрыгивая на немощеной парковке, она поднимала за собой клубы пыли.
— Это что, дядя Джонатан? — удивился Питер.
Я смотрела, как лошади покачивая головами и грохоча копытами, приближаются к нам. Затем я повернулась к женщине.
— Вы пошутили, правда? — спросила я.
— Извините, — сказала она. — Я здесь не останусь. Я не желаю больше видеть этого человека.
Она спрыгнула с платформы. Хлеб упал на землю, но она не остановилась его подобрать. Вместо этого она побежала в деревню. И ни разу не оглянулась.
Мы с Питером сгрудились вместе, когда карета, взвизгнув рессорами, остановилась перед нами. Лошади шумно всхрапывали, запрокидывая головы и тяжело дыша. Их спины лоснились от пота.
Когда я подняла глаза на седовласого пожилого возницу, дверь кареты распахнулась, и из нее проворно спустился на землю мужчина. Он был рослый, привлекательный, с длинными, прямыми черными волосами, разделенными на прямой пробор, и смоляными усами.
Когда он подошел ближе, на его лице появилась улыбка. Бледная, почти желтая кожа туго обтягивала его скулы. Зеленые глаза сверкали. Он приветственно помахал нам рукой.
На нем был серый костюм свободного покроя поверх белой рубахи с открытым воротом. Из кармана пиджака выглядывала черная трубка. Начищенные до блеска черные сапоги доходили ему почти до колен.
— Эбби и Питер, если не ошибаюсь?
Мы кивнули.
— Дядя Джонатан? — спросила я.
За его спиной лошади снова всхрапнули. Они скребли копытами гравий возле платформы.
— Мне пришло в голову доставить вас домой с шиком, — сказал Джонатан. — Вам нравится эта прекрасная старинная карета? Она принадлежала моему прадедушке.
— Потрясающе, — сказал Питер. — Прямо как в старом кино.
Джонатан улыбнулся. Когда он улыбался, по его лицу разбегалась тысяча морщинок.
— Я возьму ваш багаж. Забирайтесь.
Несколько минут спустя мы с Питером уже сидели рядышком напротив нашего дяди, а карета, подскакивая, поднималась по холму. Лошади везли нас к дому, и вскоре деревня скрылась внизу.
— Простите великодушно за опоздание, — произнес Джонатан. — Я хотел наилучшим образом подготовить дом к вашему приезду. Думаю, вы найдете его весьма впечатляющим.
В карете стоял восхитительный аромат кожи и дерева. Я глядела в окно на проносящиеся мимо деревья. Затем я подняла глаза на крышу дома.
Там, вокруг башенок, действительно носились летучие мыши!
Теперь я видела их совершенно ясно. Но разве так бывает?
Летучие мыши не летают днем.
Из-за них меня снова пробрала дрожь. Как я уже говорила, летучие мыши всегда пугают меня до чертиков.
Мне вдруг вспомнилась женщина с татуировкой в виде птицы. Как она всполошилась, когда мы сказали, что направляемся в этот дом.
Дядя Джонатан вертел трубку в пальцах. Он разглядывал меня.