— Какие прекрасные, длинные черные волосы, — пропела она. — Клянусь сердцем матери. Прекрасные, прекрасные.
«Что это с ней? — удивилась я. — Разве это нормально — касаться волос совсем незнакомого человека?»
— До встречи за ужином, — сказал Джонатан, помахав нам рукой, в которой держал трубку. Интересно, мне показалось, или он тоже глазел на мои волосы?
Соня возглавляла подъем по широкой каменной лестнице. На стенах висели огромные гобелены с древнеегипетскими символами.
— Все равно что жить в музее, — прошептал Питер.
Соня повела нас по длинному темному коридору. Из стен торчали старомодные факелы, от света которых дрожащие тени приплясывали. Пол был из мрамора, и наши шаги разносило гулкое эхо.
Неожиданно Соня остановилась и показала на дверь из темного дерева в конце коридора.
— Вам будет интересно исследовать дом вашего дяди, — сказала она. — Но никогда не открывайте ту дверь. — Она понизила голос почти до шепота: — Это личные покои доктора Джонатана. Не ходите туда, пока он сам вас не пригласит.
Мы свернули и пошли по другому слабо освещенному коридору. Но я остановилась: мне показалось, что по другую сторону запретной двери я услышала какие-то звуки.
Плач? Глухие стоны?
От этого звука по тыльной стороне моей шеи поползли мурашки. И сразу же в памяти снова возникла женщина на железнодорожной станции.
Джонатан называл ее Безумной Энни.
Но вдруг она говорила правду?
Моя комната оказалась большой, светлой и весьма необычной. Окна были занавешены тяжелыми лиловыми портьерами, а хрустальная люстра заливала все ярким светом.
Я посмотрела на кровать с балдахином и воздушными драпировками по бокам. Занавески и простыни были лилового цвета, как и одеяло. Я никогда не спала под балдахином и почувствовала себя киношной принцессой!
В этой комнате также было полным-полно древнеегипетской атрибутики. Я прошлась вокруг, беря глиняные вазы и кувшины, маленькие дудочки и статуэтки птиц. Даже на светлых обоях были изображены древние египтяне в своих причудливых боковых позах.
«Неужели все комнаты обставлены под Древний Египет? — подумала я. — Должно быть, дядя Джонатан одержим этой темой!»
Я водрузила чемодан на кровать и открыла его. Распаковать вещи не составит труда. Стенной шкаф в этой комнате был больше моей комнаты в доме бабули Ви!
Наклонившись, я извлекла из чемодана стопку футболок. И завизжала, когда холодная струя воды окатила мою шею сзади!
У меня перехватило дух.
Я обернулась.
— Питер! — завопила я. — Нечестно!
Он нацелил бластер и окатил водой перед моих джинсов.
— Нечестно! Я же без бластера! — взвыла я.
Я пригнулась, и следующая струя воды пролетела у меня над головой.
Питер захохотал:
— Ты продула, Эбби!
— Только так ты и можешь выиграть, — проворчала я, вытирая рукой шею. — Стреляя в безоружную.
Я порылась в чемодане, пока не нашла на самом дне свой водяной бластер. Я вытащила его, прицелилась братцу в физиономию и нажала на спуск.
Он увернулся и бросился на пол.
Тут уж настал мой черед смеяться.
— Он не заряжен, дурень. Думаешь, я положила бы полную воды брызгалку в свой чемодан?
Питер поднялся на ноги.
— Какие мы тут можем устроить водяные побоища!
— Ну не знаю, — возразила я. — Дядя Джонатан может не одобрить, смотри, сколько тут хрупких вещей.
Я достала косметичку и отнесла ее в ванную.
— Ты распаковался? — крикнула я Питеру.
— Типа того, — отозвался он.
— Что значит «типа того»?
Он пожал плечами.
— Ну знаешь, вытащил то да се. — Он поднял мой рюкзак и принялся бесцеремонно рыться в нем.
Я отняла рюкзак.
— Ты что, Питер?
— Телефон твой ищу, — сказал он. — Можно позвонить бабуле Ви?
Голос у него стал высоким и тоненьким. Как у малыша. На лице читалось беспокойство.
Я тоже волновалась за бабулю Ви.
— Конечно, — сказала я, вытащила из рюкзака телефон и включила его. — О, хорошие новости. Три деления. Он работает здесь.
Я набрала номер бабули, и после третьего гудка она сняла трубку.
— Бабуль, это я! — сказала я. — Мы с Питером уже у дяди Джонатана, и все прекрасно.
— Я так рада что ты позвонила… — проговорила она. Закашлялась, прочистила горло. Голос ее звучал хрипло.
— Бабуль, как ты себя чувствуешь? — спросила я.