Я почувствовала дрожь.
«Жуть», — подумала я.
— Какие прекрасные волосы, — шептала Соня. — Душою клянусь, они не пропадут зря.
— Прошу прощения? — сказала я. — Что вы сказали?
Но она повернулась и поспешила вон из комнаты.
— Так вот, стало быть, я впервые в жизни плыву по реке Нил, — рассказывал за ужином дядя Джонатан. — Одной из самых длинных, самых прославленных рек в мире. Веду свою плоскодонку к югу от Каира…
Питер отложил куриную ножку.
— Тебе было страшно? — спросил он.
Джонатан посмотрел на него через стол.
— Что за странный вопрос, — сказал он. — Нет, я был взволнован. Восхищен. Путешествовать по реке, которой плавали фараоны…
Питер ненадолго задумался.
— Но разве ты не боялся мумий? — спросил он.
Джонатан вытер соус с усов. И улыбнулся.
— Питер, мумии не попадаются в Египте на каждом шагу, — произнес он. — Большинство из них находится в музеях. Или погребены в гробницах.
— Ну а ты покажешь нам мумию? — спросил Питер.
Мы с Джонатаном засмеялись.
— Питер, у тебя навязчивая идея! — воскликнула я. — Одни мумии на уме!
— И что? — Он показал мне язык.
— Может быть, после ужина, — сказал Джонатан. — Доедай свою курицу. И дай мне закончить рассказ.
— Больше всего люблю жареную курицу с пюре, — призналась я.
— День был солнечный, — продолжал Джонатан. — Я мог видеть серебристых рыбок, плавающих в реке. Целые стаи. Ну и… тут я дал маху. Как я уже говорил, это было мое первое путешествие. Перегибаюсь через борт, дабы разглядеть одну рыбку получше — и плюх в реку!
— Ого! — воскликнула я. — Глубоко было?
Он кивнул.
— Еще как глубоко. А пловец я не ахти. И лодчонка плыла быстрее, чем я думал. Я там барахтаюсь да отплевываюсь, а она себе уплывает вдаль.
— И никто не видел? — спросил Питер.
— Наверное, нет, — ответил Джонатан. — Я что было сил погреб следом за лодкой. Но тут я почувствовал, как какие-то твари заплывают мне прямо в штанины. И понял, что дело дрянь.
Я сглотнула:
— А кто они были?
— Точно не знаю, — ответил Джонатан. — Какие-то кровожадные угри, наверное. Они заплыли мне прямо в штаны, обвились вокруг моих ног и принялись отщипывать кожу по кусочкам.
— И что было дальше? — спросил Питер.
Джонатан скорбно покачал головой:
— Они обглодали мне ноги, и я умер.
Мы с Питером вытаращились на него. В столовой повисла тишина.
А потом Джонатан расхохотался.
— Извините, — сказал он. — Мне все говорят, что у меня нездоровое чувство юмора.
Тут уж и мы с Питером начали смеяться. Мы-то думали, что Джонатан рассказывает всамделишную историю. Мы не знали, что он настолько любит пошутить.
На десерт Соня подала по куску яблочного пирога с ванильным мороженым. В общем, ужин удался на славу. Наверное, Джонатан хотел, чтобы мы почувствовали себя как дома.
Но я заметила, что Питер начинает нервничать. Он не любит сидеть на месте больше десяти минут. Дома он за пять минут выхлестывает свою порцию, точно собака, выскакивает из-за стола и извиняется перед бабулей Ви.
Джонатан доел последний кусочек пирога и отложил вилку. Он улыбнулся Питеру.
— Ладно, ладно, — произнес он. — Знаю я, что у тебя на уме. Прошу за мной.
Питер радостно вскочил:
— Ты покажешь нам мумию?
— Просто следуй за мной, — повторил Джонатан. Положив руки на плечи Питеру, он повел его из столовой. — Откуда у тебя, Питер, такой интерес к мумиям?
— Из кино, — сказал Питер. — Люблю, когда они оживают, шатаются вокруг и народ душат.
Джонатан засмеялся:
— Я тоже люблю такие фильмы. Но иногда мне бы хотелось, чтобы они были реалистичнее. Ты ведь знаешь, что реальные истории всегда страшнее.
Он повел нас по длинному, извилистому коридору. На стенах висели портреты маслом, изображавшие старомодно одетых людей. Вид у всех был довольно мрачный, словно они только что получили какие-то дурные вести. Некоторые изрядно походили на Джонатана. Я догадывалась, что это его предки. А стало быть, и наши.
Я заметила библиотеку, набитую книгами от пола до потолка. В другой комнате находились бильярдный стол и барная стойка из темного дерева. Мы миновали кабинет с широким письменным столом, заваленным бумагами и папками. Двери нескольких комнат были закрыты.
— Я веду вас в храм. — Голос Джонатана разносился эхом, когда мы спускались по крутой лестнице. — Это совершенная реконструкция одного из храмов в Древнем Египте. У меня ушло три года, чтобы возвести его в своем доме.