Иные же свитские барышни… нет, отношения с некоторыми из них, пожалуй, были крайне холодными и натянутыми, но не удостаивались даже каких-либо действий в адрес друг друга.
— Или не самого возвращения, а восстановления на прежних правах. Посудите сами, Вы избежали заключения в Петропавловской крепости и даже не были отосланы за границу, Вас все так же радушно приняла государыня, Вам оставили жалованье. Тех, кто не осведомлен об истинной причине Вашего временного отлучения, это может не устраивать.
Рассыхающееся дерево ступеней скрипнуло, стоило Катерине сделать несколько шагов вниз.
— К слову, мне бы хотелось знать, кому я обязана свободой.
Николай, к чести своей, стойко выдержал пытливый взгляд; отложив так и не раскрытый томик, он отошел от стеллажа. Тема, к которой подвела их беседу княжна, могла привести к крайне несвоевременному разговору, и стоило любым способом его избежать сейчас.
— Я обещаю, что расскажу Вам все, но позже.
— К чему такая скрытность?
Ступеньки скрипнули вновь, шелест юбок вторил им.
— Это не моя тайна, Катрин. Но Вы можете быть покойны — Его Величество не имеет сомнений в Вашей невиновности.
— До следующего моего «проступка»?
Ей и вправду не оставалось ничего, кроме иронии. Увы, но поверить в то, что Император внезапно принял ее мотивы и безгрешность, причислив к лику святых и забыв обо всем, было практически невозможно. Она не сомневалась в великодушии государя и понимала, что он дал ей шанс, однако точно не отринул все подозрения.
— А в этом есть резон, — вдруг нахмурился цесаревич, делая несколько решительных шагов к не совсем понимающей, какие из ее слов натолкнули его на мысль, княжне. — Что, если Вас не собирались убивать?
— Что Вы хотите этим сказать, Ваше Высочество?
— Что, если целью неизвестного было именно Ваше положение при Дворе? Действительно, отношение Императора к Вам крайне нестабильно, и любая новая «провинность» способна стать роковой. Что, если неизвестный знал о Вашей нелюбви к профитролям, и о том, что к ним неравнодушна mademoiselle Жуковская? Все выглядело бы так, словно Вы избавились от неугодной Вам барышни, тем более намедни у Вас случилась ссора.
— Какой вздор, — массируя виски, выдохнула Катерина, — неужели можно и впрямь поверить, что я из-за сломанного веера стала бы?.. Нет, это абсурд.
— Как знать, — Николай остановился в паре шагов от нее, опираясь на перила, — Вы ведь не запамятовали о способности дворцовых сплетников из любой мелочи развить повод для кровной мести?
— И вправду. Но даже если так, стоило отправить от моего имени пирожные mademoiselle Ланской — о нашей с ней вражде весь Зимний осведомлен. Здесь бы ни у кого сомнений не возникло в мотивах.
Цесаревич хмыкнул, оценив верность суждений своей собеседницы, и задумчиво потер переносицу. Действительно, такая версия была крайне шаткой и могла сработать только в случае, если преступник вообще ничего не просчитал. Вот только если причина крылась в чем-то другом, ситуация становилась намного серьезнее и абсолютно ему не нравилась. Если кто-то и впрямь надеялся избавиться от Катерины, неудачным покушением все не завершится.
— Помните, Вы желали научиться стрелять? Я готов дать Вам несколько уроков.
Возможно, пришло время сменить роли. Тем более что именно она была барышней, которую надлежало защищать.
Комментарий к Глава вторая. И станет ночь длиннее дня
*Мари Мадлен де Лафайет, французская писательница, особую известность получившая после романа «Принцесса Клевская», который, собственно, и читала м-ль Жуковская.
**желтые крокусы «читались» как «жалеете ли Вы о своих чувствах?»
***croquembouche — французский десерт, изготавливаемый на большие праздники (та же свадьба); представлял собой большую пирамиду из профитролей, украшенную карамельными нитями, белыми шоколадными цветами и миндалем.
Que vous arrive-t-il - что с вами? (фр.)
C’est impossible - это абсолютно невозможно (фр.)
Ф.Ф.Маркус был дежурным медиком Александра II, однако с трудом нашлось даже его имя, а с отчеством вообще беда. поэтому поставила оное почти наугад, и если кто может точно подсказать — буду благодарна.
========== Глава третья. Только месяц в темном небе ==========
Российская Империя, Санкт-Петербург, год 1864, апрель, 2.
Николай не был подвержен беспочвенной панике или же частым пустым размышлениям, тем более что времени на подобные мысли в расписании того, кого готовили на роль следующего правителя империи, не имелось. Однако ситуация, в которую оказалась вовлечена Катерина, не походила на простую, пусть и злую, шутку. И несмотря на то, что удар готовился для царской фамилии, беспокойство за непричастную к этому барышню было намного сильнее, чем за собственную жизнь. На столе белел лист тонкого, изломанного линиями сгиба, пергамента, почти от края до края заполненного тонкими, острыми буквами, прижимающимися друг к другу словно дети, попавшие в непогоду. Возле — в беспорядке лежали такие же, но исписанные едва ли на треть, смятые в бессильной злобе. Известия, принесенные на далее чем час назад доверенным лицом, и без того не давали поводов для радости, а подкрепленные ответом на его собственное письмо заставляли стиснуть зубы и на долю секунды пожалеть о том, что сейчас власть в руках отца, а не его собственных. Николай никогда не рвался к трону: он не сказал ни единого слова против судьбы, уготованной правом рождения, послушно обучался (с искренним интересом и усердием) и внимал словам отца и деда, зная, что ему доверили миллионы жизней еще в момент его появления на свет, когда колени перед колыбелью преклонили все члены императорской фамилии; и, возможно, теперь, полностью подготовленный к управлению страной, он бы первое время не знал, как жить, если бы статус Наследника-цесаревича перешел, например, к Саше. Однако, появись у него этот шанс — на жизнь частного лица — он бы, вполне вероятно, за него ухватился.
Но не сейчас. Не в момент, когда, обладай он уже всеми полномочиями, он бы мог сделать хоть что-то для близкого человека. А иначе — к чему вся эта власть, если невозможно защитить самое родное?
Резким движением смахнув все, что громоздилось шаткими стопками на письменном столе, Николай шумно выдохнул и с силой сжал ладонями виски; тупик. Он не мог обратиться к отцу — тот бы вновь списал все на увлечение «прехорошенькой барышней» и посоветовал трезво смотреть на вещи и ждать до получения точных доказательств, как уже сделал месяцами ранее, когда Катерину обвинили в покушении на Марию. Он не мог задействовать Третье Отделение, которое подчинялось непосредственно Императору, потому что все пришло бы к той же точке. А собственных доверенных людей у него было не так много, чтобы они сумели выполнить все его приказания одновременно: иначе же оставалось немало свободных выходов, через которые мог улизнуть преступник. И даже сумей он расставить ловушку и обезвредить злоумышленника, он будет не вправе судить. Отец же, наверное, никогда не увидит всех доказательств, что хочет видеть, чтобы вынести приговор.
Порой казалось, что отец с большим удовольствием бы оставил престол на Владимира или Сергея, даром что те были еще слишком малы, потому что Николай не видел с его стороны той степени доверия, что исходила от деда, действительно готового передать ему страну. Будто бы эти обвинения в слабости тела были лишь прикрытием для не высказанных слов о слабости ума и воли, что, конечно же, не имело никакого отношения к нему: все учителя и министры как один утверждали о невероятной одаренности цесаревича. И отчего тогда столь слеп и глух к нему был собственный отец, он понять не мог.
«… Как и предполагалось, барышня отсутствовала двое суток, после чего вернулась в четвертом часу, не зажигая свечи. Утром нанести визит ей не удалось — мажордом настаивал на том, что «пущать не велено», а после обеда квартира вновь опустела… <…> Если на то будет Ваша воля, мой человек проследит за упомянутым Вами господином, однако я имею сомнения в его причастности к этому делу за отсутствием у него причин к мести…»