Татьяна Нильсен
Плач по палачу
Этот текст не имеет ничего общего с реальными событиями. Все персонажи вымышлены.
«От убийства убийцы, количество убийц не сокращается»
Уинстон Черчилль
Голова не казалась печальной, страшной или пугающей. Так, голова, как голова, словно бутафорская лепка для спектакля о Соломее с отрубленной частью тела на серебряном подносе или значимый предмет для пьесы Шиллера «Мария Стюарт». И лишь с рассветом, когда солнечные осенние лучи пробились сквозь жёлтую листву к тому месту, где находился жуткий предмет, направился единственный очевидец. Он шастал по окрестностям в поисках пустой тары и сначала даже не поверил глазам своим, а когда приблизился для рассмотрения, то впал в дикую панику! Он понёсся, не разбирая дороги, зазывая стражей порядка, громыхая пустыми бутылками в пакете, который словно в конвульсии сжимала рука.
С этой трагедии началось сентябрьское утро следователя Натальи Перовой. Она кружила вокруг старого деревянного стола, на котором находилась одинокая часть тела, то и дело, с немым вопросом поглядывая на эксперта криминалиста Васю Пухова, словно коллега, как фокусник, экстрасенс и маг мог назвать фамилию того, кто носил при жизни эту самую голову или сразу указать адрес проживания убийцы. А убийца обязательно был, потому что самоубийцы ещё не научились рубить собственные головы. Вообще теоретически возможно всё! Только самостоятельно голова до этого места бы не добралась! И даже если добралась, то обязательно наследила кровавыми останками. Вокруг кроме жёлто – красной листвы и старых окурков никаких следов обнаружить не удалось.
– Голова моя глупая, безногая безрукая! – пропела еле слышно следователь, и снова вопросительно глянула на эксперта. – И как выясним личность?
– Отпечатков пальцев не обещаю, сама видишь, башка лишена конечностей. По анатомии черепа воспроизведу фоторобот, пробьём по базе, может, зацепимся за что-нибудь. Сделаю анализ крови, проверю зубы, посмотрю, каким образом отчленили эту часть от тела. В общем, несмотря на то, что голова не как у профессора Доуэля, говорить не может, однако должна нам рассказать много. Пока понятно, что это мужчина средних лет.
Наталья наклонилась над столом, пытаясь рассмотреть выражение мёртвого лица, потом разогнулась, потёрла пальцами подбородок и произнесла:
– Говорят, после отделения, голова продолжает жить ещё несколько минут.
Василий отреагировал на реплику, не отрываясь от своей работы:
– В средние века в Европе отрубали головы только аристократам и вельможам, простых людей за преступления ждала виселица. Ожидающий смертной казни богач старался хорошенько заплатить палачу, чтобы тот сделал свою работу быстро, не доставляя страданий казнённому, – Пухов развернул чёрный пластиковый пакет, накинул на голову и перевернул, словно укладывая в последний сон. – Вот здесь резали грубо, скорее всего, острым тесаком. Кровь вытекла ещё до того, как часть тела оказалась на этом месте.
– Мясник? Мужчина? – Перова близоруко прищурилась, рассматривая место отсечения. Она забыла очки дома и за это вдруг разозлилась на себя, отчего, непонятно к кому обращаясь, досадливо проворчала. – Теперь ищи ветра в поле! И в каком месте остальное тело находится? Есть хоть какая-то зацепка?
Эксперт покачал головой.
– Я должен внимательно осмотреть данный экспонат, завтра предоставлю выводы.
– Раньше никак?
– Позвони к концу рабочего дня, кое-что уже выясню.
Василий закрутил пакет и буднично, словно нёс авоську с картошкой, направился к автомобилю. Перова потянулась следом, здесь делать уже нечего. Оперативники ещё прочёсывали окрестности, а её в камере ждал бомж, который обнаружил труп или то, что осталось от этого трупа. Конечно, первое подозрение пало на него. Такие маргиналы способны на подобные поступки. Выпили, повздорили, и давай кромсать друг друга!
– А зачем, после отчленения, голову брали и трясли на эшафоте? – неожиданно у Натальи возникла странная мысль. – Что за дикая традиция?
Пухов загрузил саквояж и чёрный пакет в багажник, ещё раз огляделся, шаря взглядом вокруг, словно проверяя, что мог забыть, потом вынул из кармана пачку сигарет и повернулся к следователю с ухмылкой:
– Из смертной казни делали представление, которое в определённой степени носило воспитательный характер, чтобы мол, неповадно было преступления совершать! Для бедняков эшафотное зрелище являлось бесплатным развлечением. Как правило, на площадь собирался весь город. Когда голова оказывалась в руках у палача, он поднимал её над собой и выносил на авансцену. Как ты заметила, бытовало мнение, что голова живёт ещё некоторое время, и она должна была лицезреть в свои последние минуты ликование толпы, потому что свершилось возмездие и правосудие, – эксперт снял резиновые перчатки и заглянул коллеге в глаза. – На самом деле, орган функционирует не более шестидесяти секунд и уже не в состоянии что-то увидеть, а тем более раскаяться.