– Простите, вы пытались снова вернуться в семью? – Предложенные для просмотра семейные фотографии позволили Дусе задавать личные вопросы.
Потяжелевший взгляд авторитета показал – попытки были. Но – безуспешные.
– А почему сейчас Зося согласилась попробовать снова?
– Слушай, а это важно?
Редкий мужчина вот так, влегкую, берется обсуждать свои проблемы с двадцатичетырехлетними малознакомыми Дусями.
– Возможно, – пожала плечами Землероева. – Вы же хотите разобраться в том, что происходит в вашем доме. Или я ошибаюсь?
– Нет, – посуровел Мирон, – сечешь поляну.
– Тогда давайте договоримся сразу – я имею право задавать любые вопросы, вы, Александр Сергеевич, отвечаете на них с максимальной откровенностью.
Сказать по правде, Евдокия могла бы облечь выдвинутое предложение в более удобоваримую, не такую категоричную по тону форму. Клиенты у детективов всякие случались. Встречались гордецы и фанфароны вроде Саши, с такими Дуся и Паршин обращались терпеливо и мягко втолковывая правила работы частного сыска: хотите результат – выкладывайте подноготную. Если заказ примитивный, заказчик настроен только на получение постельных снимков пошалившей жены – извольте, уважаемый, все в наших руках, но потом, пожалуйста, без претензий.
Сейчас же, положа честную руку на сердце, Евдокия вывалила на авторитета слегка завышенные требования и очень надеялась, что тот если не вспылит, то хотя бы на место поставит – «право тут имею, детка, только я».
После подобной отповеди Дусе останется только убедительно откланяться: «Простите, Александр Сергеевич, не сложилось, не пишется картина маслом, у нас с вами ничего не выйдет, не получится… Адью, ищите себе более покладистых работников, в нашем детективном агентстве существуют некоторые правила…»
В общем, курский соловей перед приоткрытой дверцей клетки.
Александр Сергеевич жевал мозгами Дусину тезу секунд пятнадцать.
И проглотил.
– Лады. Зося согласилась сделать пробный шар.
Даже это крошечное признание – жена изволила лишь попробовать, далось Мирону нелегко. Наверное, Саше казалось, что он перед женой «на цырлах пляшет», не привык человек под чью-то дудку коленца выделывать, обычно наоборот случалось.
В дверь тихонько постучали, хозяин кабинета немного разозленно бросил «Войдите»; ресторанный официант под присмотром «секретарши» вкатил уставленный закусками сервировочный столик.
Пока расставляли приборы и еду, Евдокия суматошно изобретала, на чем еще можно подловить авторитета и отвертеться от работы. Жуть как не хотелось Дусе связываться с Сашей! Страх как не хотелось вмешиваться в его дрязги и – не дай боже! – оказаться крайней.
С Мирона станется. Коли что, своих пороть не будет – вон как бережно углы обходит – отыграется на Евдокии Землероевой. Хорошо, если реально шкуру не попортит…
Может, предварительно и сразу заболеть на всякий случай? У Линки мама врач… Положит в отделение, правда хирургии, но ради дела можно и гипс куда-нибудь наложить…
Или наврать, что срочно вызвали к родственникам во Владивосток?.. Дядя-тетя, туда-сюда, проверить невозможно…
А если проверит, не поверит?
Полезные мысли обходили Дусину голову стороной. Красиво уложенные на тарелочках деликатесы вызывали не аппетит, а тошноту. Соглашаясь на перекус, Дуся, по совести сказать, рассчитывала между делом рот чем-нибудь занимать, брать паузу на размышление. Маслянисто лоснящиеся ломти рыбной нарезки выглядели тошнотворно, казались Евдокии застывшими пластами рыбьего жира. Внушительная лоханка с паюсной икрой вообще лакированную собачью какашку напомнила…
– Ты, Дуся, не скромничай, наваливайся, – потчевал Мирон. Неловко действуя левой рукой, соорудил себе многослойный бутерброд из осетрины и икры, зачавкал. – Давай, давай… Икра прошлогодняя, но самолетом из Астрахани.
Попытка номер два.
– Александр Сергеевич, я слышала, несколько месяцев назад на вас уже было покушение?.. Вас из автомата обстреляли… Может быть, вам и сейчас стоит искать злоумышленника не в доме, а за его пределами?
Наклоненный над столом Мирон бросил на Дусю пытливый взгляд, слегка, насмешливо, дернул уголком губ. Евдокии показалось, что он прочел ее стремление уклониться от работы, как детскую книжку с крупным шрифтом и цветными картинками. Внутренности сжались в плотный пугливый комок.