Многие пробовали, и у них получалось. Главное – потом выкрутиться!
Сил моих нет! Да я бы и сама к чёрту лысому пошла, но нет его… чёрта этого.
У меня даже мысли не закралось: «А вдруг? А что, если?..» Я была уверена, что всё это полная туфта, но, зайдя в лифт, вместо кнопки одиннадцатого этажа нажала на шестой.
Зачем? Да просто посмотреть. Заговорили на эту тему, вот мне и стало любопытно, что там изменилось за все эти годы. Оказалось, что почти ничего, кроме свежей краски на стенах после недавнего ремонта…
Три фанерные двери. Повсюду пыль и паутина. На ручках мелкие крошки потолочной побелки.
Я стояла и раздумывала, почему в этих квартирах никто не живёт. Они ведь не могут никому не принадлежать.
Не было никаких звуков, но вдруг возникло чувство, что на меня кто-то поглядывает. Я посмотрела на квартиру, которая была расположена там же, где и моя.
Что-то мелькнуло в глазке. Какое-то движение… И вот опять! Словно кто-то за мной наблюдал.
Я сощурилась и чуть приблизилась к двери, а затем отбежала обратно к лифту и нервно стала жать на кнопку. Пальцы дрожали, как в лихорадке.
В двери вместо глазка был настоящий глаз!
Нет. Это не человек стоял за дверью и следил за мной. Это был «дверной глаз»! Врезанный в фанеру. Настоящий живой глаз. Он блестел от влаги, зрачок сужался и расширялся. Он следил за мной.
Лифт вёз меня наверх, а я до сих пор озиралась по сторонам. Боялась, что за мной и тут наблюдали.
Теперь я, как в детстве, поверила, что «ничейный этаж» – фрагмент чужого мира. И знала, что ещё вернусь туда.
Целый день я собиралась с силами. Обдумывала сотни вариантов, как высказать своё желание кратко и понятно. Сердце бешено колотилось, и я с трудом надавила на кнопку шестого этажа. Палец стал каким-то мягким и неловким.
Выйдя из лифта, встала перед пустыми квартирами, из головы исчезли все мысли. Атмосфера казалась слишком напряжённой.
– Избавьте нас от них! – Я хотела сказать совсем не так, но слова буквально вырвались из души.
У меня же была другая, более точная формулировка. Хотелось сказать ещё раз, всё объяснить, но мысли путались.
Показалось, будто раздался тихий щелчок замка. Я посмотрела на квартиру, откуда за мной вчера наблюдал глаз. Теперь там был обычный глазок, но дверь шевельнулась! В воздух взметнулось облачко пыли.
Заскрипели петли. Здесь же нельзя задерживаться. Нельзя стоять!
Из квартиры что-то выглянуло. Лицо напоминало маску из твёрдого пластика. Я увидела широкий улыбающийся рот с мелкими зубами. Вместо глаз – пустые прорези, на щеках застыли чёрные слёзы.
Я сделала медленный шаг к лестнице. Дверь открылась шире, и существо дёрнулось в мою сторону. Я побежала, сбивая ноги о ступеньки.
Ну и тело у него! Будто сплетённое из чёрных проводов. Руки длинные, пальцы висят, как плети.
Я тут же пожалела о своей попытке. Пожалела о том, что увидела. Это создание не из нашего мира. Связываться с такими нельзя.
Я не считала дни, а просто знала, когда ростовщики снова придут. Чувствовала: это случится сегодня. Время пришло.
И не пропустила момента, когда в нашем дворе среди дешёвых тачек припарковался бандитский «Роллс-Ройс». Я смотрела в окно, как трое парней шли к нашему подъезду, и знала, что сейчас будет.
Папа дремал на диване после ночной смены в охране.
Скоро они постучат в дверь, разбудят его, отец откроет и отдаст им все деньги… Главарь скажет: «А что так мало? Так дела не делаются! Мы на бензин больше тратим, чтобы к тебе ездить!»
И они не уйдут, пока не напитаются папиным унижением. Гады!
Я сжимала кулаки от злости, больно впиваясь ногтями в ладони.
Они задерживались. Меня трясло от гнева. Я желала, чтобы эти люди провалились в шахту лифта.
Прошло десять минут напряжённого ожидания, а затем и пятнадцать. Никто не пришёл. Но их машина всё ещё стояла под окнами.
Час спустя я поняла: вышибалы не придут! Они вошли в подъезд и пропали. С ними что-то случилось по пути. Я почувствовала облегчение и тревогу одновременно. Моё желание сбылось. Нас от них избавили!
Папа всё так же спал на диване. Он улыбался во сне. Наверное, снилось что-то приятное.
– Теперь они тебя не тронут, – прошептала я.
«Роллс-Ройс» стоял во дворе уже который день, словно напоминая о том, что отец больше ничем никому не обязан. Хозяева за ним не пришли. Они словно растворились, их даже никто не искал и не спрашивал.