- Вы знаете где сейчас Нина? - слегка робея перед этой немолодой женщиной, задала вопрос Света.
- Не имею ни малейшего понятия - категоричность ответа не очень обнадежила, хотя продолжение оказалось куда интереснее - Убегая во второй раз она не ответила мне куда направляется! Сначала она бегала на рынок, к этим чертовым кровососам-спекулянтам - по грозному тону Старушки можно было предположить, что поступок Нины ей очень не понравился. Об этом можно было судить по тому, как она нахмурила брови - Я случайно перехватила эту дуреху когда она направлялась к выходу из общежития. Очень напряженная и в то же время решительная. Столь странное сочетание привлекло мое внимание и я сразу решила ее порасспросить... – последнее слово прозвучало скорее как «допрос» и девушки почему-то подумали что Инна Эдуардовна далеко не понаслышке знает что это такое.
- Оказалось что она решила продать некоторые вещи на рынке, а точнее обменять их на еду. В принципе здесь нет ни чего плохого. Времена наступили тяжелые поэтому все выживают как могут. Но вот когда я узнала что именно она собиралась продать, то очень сильно разозлилась – нахмуренные брови, зло прищуренные глаза, крепко сжатый сухой кулачок – все это выдавало сильнейшее негодование и злость старушки – Одной, да еще и с животом, ей теперь конечно трудно... Вот только все это не дает ей права глумиться над смертью и памятью Владимира. Эта дура собралась продать обручальные кольца и мужнюю медаль. Ту самую медаль, которую Владимир получил, с честью защищая наш город. И это та самая медаль за обладание которой он честно, в бою, отдал свою жизнь - голос женщины вибрировал от едва сдерживаемой и ищущей выхода злости. Только далеко она ходить не стала и ударила кулаком по ближайшему столу. Кулачек ее был сухим и маленьким, оттого и шума особого от этого не случилось. Скорее всего она отбила руку, вот только, ни чем не показав этого, старушка продолжила высказывать подругам свое негодование.
- Я пыталась отнять у нее медаль, но ни чего не вышло - Как ни в чем небывало продолжила Инна Эдуардовна пряча руку обратно в складки тяжелой шубы - Я пыталась ее устыдить, но и это не помогло. Решимости, а может и просто упрямства, вашей Нинке было не занимать. Так и убежала, глупая, даже меня не дослушав - грустный короткий смешок послышался откуда-то из глубин платка, после чего женщина печально добавила – Надеюсь лишь на то, что она делает это все лишь ради ребенка. Только вот... мне в это, почему-то, уже и не верится - и без того сгорбленная старушка согнулась под тяжестью печали лишь еще сильнее. В каждом движение, в каждом вздохе, в каждой черточке лица, явственно читалась печаль.
- Но почему?! – все-таки не выдержав, с негодованием воскликнула вспыльчивая Светлана - Почему вы так думаете? Нинка конечно непутевая, но я думаю что матерью она будет хорошей - девушка и впрямь верила в это. Только вот простыми заверениями Инну Эдуардовну было не переубедить. Видимо ее немалый жизненный опыт говорил совсем о другом.
- Она вернулась обратно без колец и с пустыми руками. А самое плохое что Нина была этим довольна - увы на это подругам ответить было нечем. Конечно еще была слабая надежда на то что она сходит за покупками позже или ей их принесут прямо домой, но только верилось в это с превеликим трудом - Я попыталась ее перехватить и опять поговорить, но так у меня ничего и не вышло. Не догнала. Перекрикиваться через дверь я не стала и решила подождать ее выхода или вас. Вот только пока ждала несколько раз отходила погреться, ну и пока ходила, опять упустила эту стрекозу. Так спешила, что даже дверь за собой не закрыла и вот... записку вам еще у порога оставила.
«Письмо в нашем тайнике. Света должна помнить» - прочитали девушки написанное карандашом, поперек немецкой листовки. А когда Света сказала что поняла о чем идет речь, Инна Эдуардовна сразу потребовала показать ей письмо. И ни кто из них двоих даже и не подумал, что ей можно отказать, так как тон ее просьбы был скорее похож на приказной.
Найти тайник не составило особого труда. Как могут две женщины забыть где находится то место где они раньше изредка прятали деньги от своих мужей. Две пары внимательных глаз следили за тем как Света, нервно дрожа, достает из одной из трубок каретки старой железной кровати, туго свернутый лист бумаги. И опять же, это была немецкая листовка, только вот почерк на этот раз был более убористым и ровным. Хотя написано там было не очень много, всего несколько коротких строк.
«Лида, Света. Пожалуйста не волнуйтесь. Вы были правы, когда говорили что ребенок это самое важное что есть в моей жизни и что о нем нужно позаботиться. Поэтому я ухожу. Но вы не беспокойтесь. Со мной все точно будет в порядке! Прощайте! И не судите строго!» Нина.