Ее глаза сужаются, она явно ранена моей отрешенностью, а также моим откровением, но что есть, то есть: я воспользовался ею так же, как и она мною.
Я не жду ответа и быстро пробираюсь через дом.
К счастью, Теодор все еще снаружи. Интересно, по другой щеке ему еще не надавали?
Схватив яблоко из чаши с фруктами, я откусываю большой кусок и держу его во рту, так как руки заняты краденными вещами. Так не пойдет, поэтому я роюсь в шкафах и нахожу пакет, в который можно все свалить.
Как раз в ту минуту, когда я собираюсь открыть дверь, я слышу голоса, приближающиеся к кухне, и звучат они не слишком радостно.
Возвращаясь тем же путем, я направляюсь наверх и решаю держаться подальше от спальни Джастины, придерживаясь первоначального плана — выпрыгнуть из окна. Как только я открываю его, в кармане вибрирует мой телефон. Обычно я бы на него не обратил внимания, — учитывая, что это первый раз, когда я нахожусь в нескольких секундах от того, чтобы быть пойманным, — однако я беспокоюсь, что на другом конце провода Дарси, которая звонит, дабы узнать, где я нахожусь.
Но когда я вижу, что звонит Джун, мое сердце мгновенно замирает, и все мысли о поимке меня с поличным, позабыты.
— Все в порядке? — спрашиваю я, затаив дыхание.
Она не отвечает, и я не думаю, что ее пауза сделана с целью драматизации.
— Мне очень жаль.
Теперь я тот, кто молчит.
— Я была ужасной матерью.
Да, она была таковой. Капец какой ужасной. Но я не держу зла. Я понимаю, что она сломлена и разбита. Я принимаю это. Я смирился с этим, поскольку делаю все это для того, чтобы восстановить те ее частички, которые сумею.
Вылезая из окна, я сажусь на карниз и некоторое время вглядываюсь в небо, слушая, как мама кается в своих грехах, задаваясь вопросом, почему именно сейчас.
— Я стану лучше. Обещаю. Больше не буду. Я обращусь за помощью. Пожалуйста, прости меня.
Многие, услышав эти слова, почувствовали бы облегчение. Но я уже их слышал. Я знаю ее модель поведения, потому что завтра я буду закидывать ее задницу в душ, чтобы вновь отрезвить ее.
Но тем не менее я тешу ее.
— Все в порядке.
— Нет, это не так, — упрямо возражает она. — Твой отец…
— Давай-ка не будем портить приятную беседу упоминанием о нем, — перебиваю я, понимая, что сейчас самое время валить.
Свесив ноги, я ни хрена не подготавливаюсь, и просто прыгаю, отлично понимая на что подписываюсь. Свобода падения незаметна. На мгновенье мне кажется, что я умею летать.
Я приземляюсь на ноги, но мои брюки цепляются за барбарисовые кусты.
— У тебя есть полное право его ненавидеть.
Выбираясь из сада, я оставляю без внимания колючки, торчащие из каждой части меня, и держусь в тени, прижимая телефон к уху.
— Я не ненавижу его, — твердо заявляю я. — Ненавидеть его означало бы, что меня колышет, а это не так. Сейчас не время для глубоких и содержательных…
— Ты в точности, как он. Такой упрямец.
— Мам, довольно, — говорю я, не желая болтать об этом пиздюке. — Я вытащу тебя отсюда. Где ты сможешь начать новую жизнь подальше от этого… дерьма.
Содержимое полиэтиленового пакета, который я держу, — еще один шаг к подтверждению этого.
Хотя я чувствую себя полным засранцем из-за того, что бросил Дарси, я знаю, она поймет. Мы делаем то, что должны, чтобы выжить.
— Я хочу рассказать тебе о нем. Но… я не готова.
И это я тоже слыхал.
— Ну, мне неинтересно, — упрекаю я, поскольку меня достал пьедестал, на который она его вознесла.
— Ты должен знать. Ты должен знать, кто он такой. Кто твой…
— Я знаю, кто он, — отвечаю я. — Он тот, кто не заслуживает ни секунды моего времени.
— Авг…
— Мам, довольно! — повторяю я, внезапно раздражаясь тем, что она «прозрела» только для того, чтобы поговорить об этом долбоящере — из-за него она и стала такой. — У меня нет на это времени.
— У тебя нет времени на собственную мать?
— Ради всего херового, — бормочу я себе под нос, убедившись, что горизонт чист. Так и есть. — У тебя нет на это права. У тебя нет права вываливать все свое дерьмо только потому, что тебе хочется поболтать. Я больше не малолетний пацан. Мы поступим по-моему. Мне нужно подбросить Дарси, потом я буду дома, и мы сможем говорить сколько твоей душе угодно.
Как только я оказываюсь на тротуаре, я облегченно вздыхаю, потому что это было чертовски рискованно. Мне не нравится быть на волоске, поэтому нужно поскорее убираться отсюда.
— Кто такая Дарси?
— Просто девчонка…
— Таких не бывает.
И в кои-то веки мы с Джун в чем-то согласны.
Я ни разу не усомнился в том, что покину этот город, но теперь я думаю, что буду скучать по нему, и все из-за девчонки, которая спалила мой мир — во всех смыслах этого слова.