— Каков план? — спрашивает она оживленным голосом, пронизанным нервозностью.
— Делай, как я, — отвечаю я, доставая с заднего сиденья костюм, который я стащил из дома кошмаров. Никогда не знаешь, когда понадобится одеться поприличнее.
Я оставляю на себе рваные джинсы и снимаю футболку, надевая белую рубашку. Закатываю рукава и завязываю черный галстук. Дарси внимательно наблюдает за мной. Мне нравится, как она смотрит на меня, — словно я лакомство.
Притяжение между нами только усиливается.
Она также нашла женскую одежду, хранящуюся в доме, и прихватила с собой парочку вещей. Дарси решила надеть белое платьице. Я даю ей побыть одной, прихватив с собой первое издание «Над пропастью во ржи».
Одевшись, девушка выходит, и я любуюсь ею, — она похожа на дьяволицу в своем лучшем облачении. Я сглатываю комок в горле.
Мы идем к развалившемуся фермерскому дому; сбоку стоит большой красный сарай. У меня с собой нет никакого оружия; такое предчувствие, будто Дарси захочет подольше поиграться. Я ни на минуту не сомневаюсь, что она сможет довести до конца свои кровожадные позывы, но когда запахнет жареным, сумеем ли мы отнять жизнь другого человека?
Когда мы подходим к ступенькам крыльца, кажется, что скоро мы это выясним.
Я стучусь в облупленную дверь, и когда она открывается, улыбаюсь маленькой старушке с серебряным крестиком.
— Добрый день, мэм. Меня зовут Холден Джеймсон, а это Вероника, моя жена. У Вас есть минутка, чтобы поговорить о нашем Господе и Спасителе, Иисусе Христе?
Дарси изо всех сил старается сохранить невозмутимое лицо, пока я прижимаю к груди книгу, делая вид, что это Библия.
Это, должно быть, бабуля Черпака.
Я не обращал внимания на слухи, потому что меня это, откровенно говоря, не колышет, но, по всей видимости, мать Черпака бросила его с отцом и бабушкой и сбежала с рабочим, когда ему было пять.
Больше я ничего не знаю, кроме того, что Черпак — тупой говнюк, дважды проваливший первый класс.
Женщина улыбается, — похоже, возможность поболтать о Боге ее радует. Она открывает дверь и приглашает нас внутрь. Это место знавало лучшие дни: все покрыто пылью, старомодная мебель с цветочной обивкой выцвела от солнца.
Кто-то смотрит футбол, и когда мы подходим к кухне, оказывается, что это пожилой мужчина — отец Черпака. Он ест запеканку за столом и, заметив нас, замирает с набитым ртом.
— Эти милые детки хотят поговорить о Господе. Может, помолимся?
Отец Черпака качает головой и кладет вилку на кайму тарелки.
— Мама, что я говорил о том, что нельзя впускать в дом посторонних? Простите, дети, она уже сама не своя с тех пор, как…
И он не договаривает.
«С тех пор как ее внук превратился в ебанного насильника?».
Я молча восполняю паузу.
Его мать, однако, не обращает на него внимания и подает нам запеканку. Отказываться было бы невежливо, поэтому мы с Дарси садимся за стол. Отец Черпака, похоже, потакает своей матери, и я удивляюсь, как его сын оказался такой падалью отбитой, учитывая то, что его отец и бабуля кажутся славными людьми.
Он возвращается к просмотру телека, и бабуля улыбается, намекая на то, что желает, чтобы мы съели то, что она для нас приготовила. Но, естественно, не раньше, чем мы возьмемся за руки и произнесем молитву.
Еда вкусная. Как бы абсурдно это ни звучало, мы разделяем трапезу, «вечерю» с семьей козла, которому мы вот-вот причиним боль — очень-очень сильную боль.
Когда слышатся скрип лестницы и приближающиеся шаги, Дарси отодвигает от себя нетронутую тарелку, ибо пришло время порезвиться.
Черпак выходит из-за угла и замирает, моргнув один раз, чтобы убедиться, что я и Дарси, сидящие за его обеденным столом и поедающие его говяжью запеканку, не мерещимся ему.
Дарси машет пальцами, а я улыбаюсь. Если честно, не уверен, что он нас узнает.
— Сэмюэль, эти милые ребята хотели поговорить о Господе.
Черпак не двигается с места, поскольку до него доходит, бабуля или нет, но я сделаю все что угодно, чтобы Дарси получила то, ради чего она сюда приехала.
— Ты мог бы научиться у них кое-чему. Или всегда можно пойти со мной в церковь, вместо того, чтобы рубиться в свои видеоигры.
Но Черпак не слушает ее. Он знает, что у него есть три секунды, чтобы увести отсюда бабушку и отца, пока они не стали свидетелями того, как его выпотрошат подобно свинье.
— Недавно мистер Дональдсон звонил и спросил, сможешь ли ты к вечеру завезти мешки с зерном.