Рэв закатывает глаза и смотрит на меня. Он вдруг становится властным и желает, чтобы я делала то, что мне говорят. Это горячо, не буду лукавить. Я даже не прилагаю никаких усилий для последнего взмаха, и метка едва поднимается.
— Ключи гони, жопоёб!
Рэв в считанные секунды бросает ему ключи, и у меня от удивления отвисает челюсть. Блондин держит их перед собой, а его приятели пытаются выхватить их, как стая волков на охоте. Они все смываются, стремясь заполучить приз.
— Ты что вытворяешь? — вопрошаю я, внезапно ощущая, как моему торжественному вечеру пришел конец.
— Нам нужны отпечатки пальцев. Они не смогут завести тачку. Я вывел ее из строя, — спокойно объясняет он. — Давай сходим в комнату смеха.
Он показывает на вход в виде смеющиеся пасти неподалеку от нас, пока я припоминаю себе захлопнуть рот, ибо этот человек не перестает меня удивлять.
Держать Дарси за руку — это адреналиновый выброс.
Знаю-знаю, я напоминаю какого-то простофилю, но она крепкий орешек, за исключением тех случаев, когда она со мной. Когда она ослабляет бдительность, я вижу умную, остроумную женщину, на которую так сильно западаю.
После того, что только что произошло, я подумал, что приезд в это место и занятие чем-то «нормальным» поможет Дарси, ведь она запросто расправилась с Черпаком, после чего мы потрахались в его крови.
Может и звучит жутковато, но по мне, это охренительно сексуально — чувственно, наполнено жаждой крови. Я же втягиваюсь к этому вкусу.
Не знаю, умер ли он от кровопотери или нет. Остается лишь понадеяться.
Дарси вприпрыжку направляется к комнате смеха, ее волосы развеваются на ветру. Она выглядит такой беспечной, что иронично, принимая во внимание то, что мы сделали. Я протягиваю билеты смотрителю, который не удосуживается оторваться от просмотра порнухи на своем телефоне.
Когда мы поднимаемся по ступенькам, над нами разносится убогий, наигранный клоунский хохот. Звучит как укуренный Клоун Красти25. Дарси не отпускает мою руку, и мы входим через дьявольскую пасть. Помещение пестрит неоновыми голубым и розовым цветами, поэтому трудно что-либо рассмотреть.
Мы поворачиваем направо, где коридор внезапно начинает вращаться. Нам придется пересечь дряхлый мост; стены, окрашенные в бело-красную клетку, вращаются, смещая все от центра.
— Какая же лажа, — молвлю я, пока Дарси смеется и тащит меня к мосту.
Мы пересекаем его, и Дарси простирает руки, словно старается удержать равновесие. По крайней мере, ей весело.
Она спрыгивает с конца мостика, и когда я следую за ней, из ниоткуда появляется человек в костюме дерева. Я врезаю ему прямо в рожу, и, как ни парадоксально, он валится, как дерево. Этот удар был непроизвольной реакцией.
— Дерево! — вскрикивает Дарси, бросаясь навстречу новому похождению.
Я перешагиваю через кретина, которого только что вырубил, и, увидев комнату с зеркалами, я проклинаю эту кошмарную затею. Ну, деваться некуда. Я следую за Дарси, которая хихикает над своим отражением в одном из дурацких зеркал, превращающих ее в гиганта.
— Я самая красивая девушка во всем Талгейском лесу26, — произносит она, указывая на нарисованную зеленой краской табличку, налепленную на стену.
Судя по всему, мы находимся в заколдованном лесу.
Двойная лажа.
Схватив Дарси сзади и оборачивая свои руки вокруг ее талии, я целую ее в шею, пока мы смотримся в зеркало. Теперь мы оба выглядим по-дурацки.
— Я и сам мог бы сказать тебе это, — признаюсь я, наслаждаясь тем, как она прижимается ко мне.
Ее дыхание внезапно учащается. Не думает ли она о том, что мы вытворяли на кухне? Я-то думаю. И не могу перестать этим заниматься.
— Поймай меня! — восклицает она, внезапно вырываясь из моих объятий и убегая прочь.
Комната с зеркалами превращается в сраный лабиринт.
— Дарси! — окликаю я ее, когда кругом вспыхивают световые спецэффекты. — Перестань дурачиться.
Она, естественно, не обращает на меня внимание. Ее хохот аккомпанирует механическому смеху, доносящемуся из динамиков.
Я пробираюсь через комнату, матерясь, когда врезаюсь в зеркальную стену. Оборачиваясь, я останавливаюсь и оцениваю обстановку. У любой задачи имеется решение.
Хотя тот, кого я вижу позади себя, превращается в одну неразрешимую задачу.
— Вот уж не думал, что ты относишься к «весельчакам», — пустословит Фосс, скрестив руки на груди. — Или для тебя грабеж — развлекалово?
Ну, не самое яркое мгновение в моей жизни. Я действительно обокрал семейку Фосса. А еще трахнул миссис Кингстон, она же — матушка Фосса. Он, должно быть, видел крокодиловы слезы своей мамочки в новостях, когда моя рожа красовалась по телеку.