Кожа на его квадратном подбородке слегка покрыта щетиной. На нем маски нет, однако на морде «питомца» она имеется. Ее волосы болезненно стянуты назад в косу-жгут.
Казалось бы, он — доминант, который тусуется с мелким уродливым «щеночком» — сабмиссивом, что пытается нажать на его кнопочки, чтобы получить свое наказание. Но ему скучно. Мне известно, что ему нравится.
Блейку нравлюсь я.
Та, которая действительно борется, та, которая действительно плачет, та, которая может справиться с болью, причиненной без какой-то особой причины, кроме как ради его удовольствия. Та, которая пожертвует своей собственной душой, чтобы насытить его душонку.
Ему докучают повинующиеся, потому он начинает чувствовать, словно он им служит. Парня воротит от этого. Это отчетливо видно в его глазах, когда он скользит по мне взглядом. В комнате темно, но голубой свет освещает все участки моей кожи.
Он даже не удивлен, увидев меня здесь, потому что понимал… понимал, что я найду его.
Снимаю маску и роняю на пол. Его внимание приковано ко мне, и я почти вижу пульсацию на его шее, пока кровь перекачивается по кровеносным сосудам. Он горит, словно я чиркнула спичкой, швырнув в бензин.
Блейк встает и тяжелыми кожаными ботинками отпихивает в сторону свою чахлую игрушку. Девка возбужденно хихикает, думая, что наказание уже на подходе; когда он наклоняется к ней и произносит одними губами: «Съебись нахуй», она понимает, что играм конец.
Она дуется на него, и парень хватает ее за высокую косу, протаскивает мимо меня, а затем швыряет за дверь, после чего перебрасывает через металлические перила. Слышу несколько криков людей, находящихся на нижнем этаже, но длятся они недолго, как только они осознают, кто это сделал, как будто это обычное явление.
Блейк возвращается через несколько секунд и пинком закрывает двери, чтобы заглушить вопли девушки.
— Так-так-так, тебе потребовалось много времени, чтобы вернуться ко мне, — говорит он с ухмылкой, той, которую хочется вырезать ножом. — Опустись на колени, Дарси. Так принято, когда входишь в мою комнату.
— Ты опускайся, — парирую я, не боясь.
Блейк откидывает голову назад и смеется. Кажется, он в восторге. Ему нравится вызов. Наблюдаю за тем, как парень отстегивает длинный флакон с цепочки на шее и подносит к носу. Он с силой втягивает содержимое носом, закатывая глаза.
Я спокойно стою, бесстрастно глядя на него.
Он усаживается в красное бархатное кресло, похожее на трон, широко расставив ноги и положив руки на подлокотники. В комнате царит атмосфера старой викторианской эпохи: витиеватая отделка, большое парчовое зеркало на оклеенной обоями стене, рядом с ним комод, на котором стоят свечи, чернильница, перо, хрустальные бокалы, наручники, кошачий хвост, нож, — который я заприметила— и несколько разнюханных дорожек порошка.
— Так не бывает, голубка, — заявляет он, вытирая нос.
— Я видала, как бывает.
— Как ты могла видеть, если была повернута ко мне спиной, мой лепесточек? — перед глазами мелькают деревянные трибуны, о которые я долбилась зубами, пока он раз за разом входил в меня. Провожу языком по зубам, чтобы напомнить себе, что они все еще целы.
Его внимательный взгляд скользит по моему телу.
— Я тебе не «голубка» или «лепесточек», — резко возражаю я. — Я могу стать твоим наихудшим кошмаром.
Блейковская рука игриво тянется к оплывшей свече, и он дразняще проводит пальцами по пламени.
Замечаю, как позади него появляется Рэв, как будто он был там все время, хотя я не слышала, как он вошел. От его присутствия я оживляюсь.
— Опустись на колени, Блейк. — Ненавижу повторять дважды.
Он обмозговывает мое высказывание, затем медленно встает и подходит ко мне. Большие кожаные ботинки скрипят при каждом ловком шаге.
Рэв отступает в тень, спокойно наблюдая за происходящим, ведь это мое представление.
Вздергиваю подбородок, глядя на возвышающегося надо мной парня ростом шесть футов четыре дюйма. Чувствую знакомый запах потного возбуждения. Блейк лыбится и неспешно опускается на колени, при этом скользя губами по всей длине моего тела. У меня сводит живот, и я с трудом сдерживаю желание наброситься на него подобно разъяренной кошке.
Почему он подчиняется? Ведь это так не характерно для этого доминирующего еблана.
Бросаю взгляд ему за спину, и Рэв едва заметно кивает из темноты, призывая творить все, что душе угодно.