Стискиваю зубы, думая о том, как он изнасиловал меня. Это было невыносимо, и хотелось бы стереть из его памяти те образы, которые он хранит обо мне, подобно тому, как удаляют снимки из галереи на телефоне. Но это невозможно.
Все на что я способна, — это оставить ему постоянное напоминание о том, что произошедшее не нормально и никогда не станет нормальным.
Хватаю нож и чернильницу, возвращаясь к нему и усаживаясь на ноги. Протянув руку, отстегиваю ремень на брюках и расстегиваю ширинку.
— Только не говори, что мы отрезаем ему писюн. — Рэв вздыхает, ероша волосы. Он явно не в восторге от этой идеи.
— Неа, это было бы слишком просто и немного банально, не находишь? —задумываюсь о Лорене Боббит27, которая укатила на тачке с членом своего мужа и выкинула его в окно, как протухший хот-дог.
До сих пор удивляюсь, что полицейские нашли орган раньше, чем енот успел загрызть.
Вполне уверена, что ее муж не сделал ничего и близко такого плохого, как Блейк, но думаю, что у некоторых людишек низкая терпимость ко всякой лабуде. Она подготовила почву для расширения прав и возможностей женщин. Теперь я делаю то же самое, хотя пиписька мне не сдалась. Думаю, я гораздо более изобретательна.
Стягиваю с него брюки, обнажая белесую жопу, и провожу по ней пальцами. Ну, вот и все, прощай, гладкая, без единых изъянов кожа. Не стоило ему связываться с моей попкой. В голове возникают мысли о том, чтобы запихнуть нож ему в задницу, но не думаю, что я настолько жестока.
Мне просто хочется оставить ему дружеское напоминание.
К чему я и приступаю.
Я вырезаю букву «П» на левой ягодицы. Он шевелится, и я вижу, как его рожа искажается.
Рэв опускается на колени, чтобы подержать Блейка спереди.
Буква «П» недостаточно глубокая, поэтому я вывожу ее снова, и голова Блейка внезапно взмывает вверх с воплем.
— Выруби его! — велю я Рэву, и он, в свою очередь, поднимает голову Блейка за волосы и сильно бьет по лицу.
Глаза Блейка закатываются, и он валится щекой на пол.
Продолжаю выводить «Л» рядом с «П», на этот раз уяснив, что надавливать нужно сильнее. Из букв просачивается кровь, и вероятнее всего, самодельная татуировка будет выглядеть погано ввиду крови, которая будет оттеснять чернила, что я планирую залить туда.
По крайней мере, шрам должен остаться.
На левой ягодице я вырезала слово «ПЛАК».
Переходя к правой, я вырезаю «СА», что было нелегко. Попробуйте вырезать букву «С» на эластичной коже жопы. Хотя, высекла я разборчиво. Посещение школьных душевых никогда не будут прежними.
Вытираю кровь с ягодиц, затем хватаю чернильницу с темно-синими чернилами и покрываю ею задницу. Должно быть, от действия жжет, но он не в сознании, чтобы среагировать. Хочется, чтобы это сработало, но сомневаюсь, что он пришлет мне фотографию своего седалища, когда оно заживет, чтобы показать мне.
Поэтому продолжаю вырезать буквы и заливать их чернилами, создавая темнее черного кровавое месиво.
Рэв вскидывает бровь и приглушенно смеется, качая головой.
— Ты не перестаешь меня удивлять, — произносит он, глядя на меня глазами, в которых горит огонь.
Почему каждый раз, когда я делаю что-то подобное, хочется потрахаться? Это какой-то фетиш, о котором я не в курсе? А то у меня совсем все худо. Хватаю его за рубашку, притягиваю лицо к своему и неистово целую.
Мои руки, покрытые кровавыми чернилами, касаются его волос, а он, кажется, и не возражает. Он отстраняется, пристально глядя мне в глаза.
— Что дальше, кролик? — он не сводит взгляда с моих губ, затем изучает черты лица, возвращаясь к глазам.
— Еще кое-что осталось, — молвлю я и снова приникаю губами к его. Его язык мягкий и теплый, когда я скольжу своим внутрь.
Просто хочется проникнуть в его душу, пока он во мне. Сила, что я чувствую, это то, от чего я никогда не смогу отделаться, да и не желаю. Провожу ладонями по его челюсти и прижимаю к себе своего драгоценного темного ангела.
Вернувшись к своему корявому шедевру, хватаю нож и отвожу правую руку Блейка за спину. Уставившись на пальцы, принимаюсь проговаривать: «Эники-беники ели вареники». Эта считалочка так изощрена. Я и в детстве об этом знала.
С пятью пальцами можно оказаться у истоках, поэтому начинаю с его указательного пальца. Уверена, он вместе с другими пальцами сотню раз проникал в мой задний проход, пока я кричала в ночи.
Больше он им пользоваться не сможет.
Поэтому я начинаю резать его. Хрен его знает, как мне удастся пробить кость, но я не загадываю так далеко вперед.