Мы тут выглядим как и все другие, но все еще нужно держаться в тени, потому что независимо от того, как сильно я хочу наблюдать за падением империи Беккетов, есть кое-что более важное — подарить Дарси возможность отмщения, которую она заслуживает.
Я запланировал лишь приманку, а настоящий приз — это Карсон.
Гостей провожают в бальный зал, как послушных овечек, и они переговариваются меж собой, потягивая французское шампанское. Звук микрофона заглушает болтовню, и все обращают взгляд на сценку, специально возведенную на сегодня.
Это судья Петерсон, готовый публично дрочить на Уолтера.
— Дамы и господа и Бобби Турлингтон, — приветствует он со смехом, глядя на преуспевающего сенатора.
Толпа взрывается от смеха, пока я силюсь не блевануть. Эти люди пиздец как убоги.
— Спасибо, что пришли сегодня. Мы отдаем честь великому человеку. Человеку, который сделал все возможное, чтобы защитить этот город.
Фыркаю, а Дарси локтем пихает меня в ребра, чтобы я заткнулся.
— Поаплодируете моему другу, Уолтеру Беккету!
Уолтер, Тереза и Карсон выходят на сцену, выглядя застенчиво и благодарно за такое представление. Это зрелище только подталкивает привести план в действие.
У меня не было плана, как такового. Имелся запасной. Я всегда знал, что окажусь за решеткой за то, что натворил. Но не хочу той же участи и для Дарси. Хочу, чтобы она жила нормальной, счастливой жизнью, а она не сможет этого сделать со мной рядом.
Мы пагубно влияем друг на друга, и пришло время сделать что-то правильно хотя бы раз в жизни.
— Двигайся, — велю я ей под нос.
Она смотрит на меня, широко раскрыв глаза, когда я жестом показываю, чтобы она шла к сцене. Но она подчиняется, ибо доверяет.
Хотя не должна.
— У меня нет слов, слов, чтобы выразить мою благодарность. Этот город был в моей крови с тех пор, как я родился...
Бла-бла-бла... Уолтер продолжает болтовню, пока мы с Дарси приближаемся к сцене.
Никто не обращает на нас внимания, слишком очарованные окружным прокурором и его идеальной семьей — семьей, частью которой я мог бы быть. Каким бы я был, будь я ее частью?
Я использую покровителей в качестве щитов, чтобы скрыть нас от глаз охраны, которая плохо справляется со своей работой, но, как я уже сказал, никто не заподозрит публичного нападения от двух разыскиваемых беглецов, особенно на вечеринке, где присутствуют все шишки.
Именно поэтому я тянусь к пистолету, который Дарси спрятала в своей сумочке, и приставляю к ее спине.
— Что за чертовщина, Рэв? — шепчет, когда чувствует ствол, прижатый к пояснице.
— Извини, малыш, но это не кончится тем, что мы вместе уедим в закат.
Ей требуется секунда, но вскоре она понимает, что я задумал.
— Вот почему ты не сказал мне, что задумал. Знал, что я скажу, какая дебильная мысль. Не строй из себя мученика!
Но слишком поздно. Я принял решение.
— Ненавидь меня, сколько угодно, но ненавидь меня за пределами тюряги, потому что я обещал защитить тебя. Это единственный способ.
— Я обязан всем своей семье. Жене. Сыну...
И вот так, свет гаснет, и видения в моей голове становятся реальностью.
Толкаю сопротивляющуюся Дарси на три ступеньки, которые ведут на сцену, и прежде чем Карсон понимает, что происходит, прижимаю к его виску пистолет, который извлекаю из кармашка рюкзака.
— Приветули, сосунок. Смотришься симпатично, играя роль идеального сынка хотя мы все знаем, что ты далеко не идеален, еблан.
Свет зажигается, после чего паника толпы затихает, когда они видят, что два новых гостя присоединились к семье Беккетов.
Охрана бежит к сцене, подняв оружие, но я просто сильнее прижимаю пистолет к виску Карсона.
— Остановитесь! — кричит Уолтер, размахивая руками, чтобы остановить их.
Они подчиняются, как послушные собачки.
Подмигиваю Терезе.
— Здравствуй, дорогая. Скучала?
Она бледнеет, дергая за нить жемчуга на шее.
— Ой, персик, не притворяйся. Знаю, что ты становишься пунцовой и в других частях тела. — Умышленно облизываю губы, и Уолтер понимает, что к чему.
Тереза всхлипывает. Идеальный образ благоверной разрушен.
Дарси спросила, почему я не убью Уолтера и Карсона. Ответ таков: смерть — это просто, а жить с тем, что я собираюсь сделать, гораздо большее наказание, чем смерть.
Беккеты гордятся своим статусом, тем, что они лучше всех, поэтому я покажу им, каково это быть аутсайдером; коим я был всю свою жизнь, благодаря папочке.
— Сынок, отпусти его. Давай обговорим все.
Он мог бы использовать любое другое слово, но «сынок»? Пошел-ка он в жопу. Это еще один удар.