Герцог впился ртом в один из ее сосков, а второй стал теребить подушечками пальцев. Кетрин выгнулась навстречу изголодавшимся губам, которые втягивали, облизывали и целовали, изредка прикасаясь его языком, обводя и дразня секундным бездействием, во время, которого девушка слышала гортанный стон и тяжелое дыхание у себя на груди, а сама она умоляла о продолжении пира, выкрикивая его имя:
- Ричард! Ричард!
Он тут же выполнял ее требования с такой страстью, что ее голова металась по сену в разные стороны. Поняв, что ни у кого из них не было сил больше терпеть эти сладкие, томительные мучения, Кетрин стала ерзать под мужчиной, тереться о его твердую плоть, словно умелая продажная шлюха, умоляя его взять ее немедленно. Герцог с радостью выполнил ее просьбу. Умелыми движениями рук он поднял подол девичьего платья вверх, одним рывком войдя в ее горячее лоно. Ощутив его внутри себя, Кетрин затрепетала от восторга. Не было ни боли, ни крови, как когда-то много лет назад, и она с такой радостью приняла его плоть в себя, закусывая губы от томительной сладости и желания кричать и стонать. Уловив дикий ритм мужских толчков, она также следовала навстречу огромному, твердому телу. Пот струился под их одеждами, дыхания сплелись в одном длительном поцелуе, сердца выстукивали один темп, а тела двигались в одном ритме на встречу друг другу, в дикой погоне за наслаждением, которое они желали ощутить. И оно не заставило их долго ждать. Оно было таким ярким и сильным, словно извержение вулкана, после которого всякие движения прекратились и любовники предались тем ощущениям, которые последовали за этим.
70
Очень медленно осознание того, что случилось, стало прокрадываться в глубины девичьего рассудка. Ведь сладкая услада, владевшее все еще ее телом, не покидала ее никак. Ей было так хорошо, казалось, она умерла и попала в рай. Если смерть также приятна, то она готова умирать вот так каждую минуту своего серого и убогого существования. Кетрин зазывно улыбнулась ему, словно влюбленная дурочка, готовая на все ради повторения того, что было минуту назад. Ее сердце пело от счастья и от любви, и она уже готова была сообщить о своих чувствах мужчине, совсем забыв о своем муже, о морали и благочестии. Но, не видя ответной реакции на его лице, она немного насторожилась этому. Это был плохой знак, но все же ее чувства к нему перевесили это предостережение, и она оголила свои чувства перед ним.
- Я тебя люблю, - очень ласково молвила она, робко краснея от своего признания.
Герцог Эштон молчал, и его молчание заставляло ее еще больше краснеть и робеть. Она не понимала, почему он молчал. Ведь после этого любящий человек, должен ответить тем же. Так она всегда считала. Тогда почему он ничего не ответил на это? Ей стало страшно, в голове промелькнула мысль о том, что он ее разлюбил и не знал, как об этом ей сообщить. Но разве он мог ее не любить, делая такие восхитительные вещи с нею?
- Я тебя люблю, сильно-сильно, Ричард, - еще раз повторила девушка, подумав, что возможно он не услышал ее слова с первого раза.
- Не верю, - таков был ответ, брошенный ей ее любимым. - Я тебе не верю, Кетрин.
Она не могла поверить тому, что слышала, тому, что исходило из его красивых и сладких губ, которые еще недавно дарили ей столько нежности и удовольствия. А сейчас жалили так больно, словно укус ядовитой змеи, наполняя ее смертельным ядом, разносящимся медленно кровью по ее венам, добираясь до ее сердца, чтобы полностью убить и умертвить.
- Как долго я мечтал услышать от тебя эти слова, и вот это случилось, а мне все равно. Я этому не верю. Всегда думал, что буду прыгать от счастья после этих слов, что они покажутся мне райской музыкой, которую я буду готов слушать вечность. А действительность оказалась такой шутницей. Я тебе не верю. Не верю!
- Не веришь? – переспросила слабым голосом Кетрин, не веря все еще тому, что услышала.
- Не верю. Но должен сказать твоему мужу спасибо.
- За что? – наивно спросила она.
- За то, что он тебя всему этому научил, - мужские слова продолжали с таким напором рушить то единение, которое соединило их в единое целое всего несколько минут назад. - Я же столько ночей мечтал, чтобы ты вот так меня встречала каждый раз. У меня, правда, этому тебя научить не вышло. Ты сбежала. Должен отдать отцу Гаврилию должное. Он великий мастер любовных утех!