- А еще мы обожаем лошадей, и стрелять из рогатки, - вот смотри, какую рогатку мне подарил Джонни, - мальчик вытащил из кармана деревянную вещицу. – Он меня научил метко стрелять. Теперь я могу попасть в цель с трех метров.
- Молодец!
- А еще когда мы вырастем, то герцог научит нас стрелять из настоящего охотничьего ружья. Представляешь, мамочка?
73
Услышав о том, что Роберт уже строит планы на будущее, которого у него никогда не будет вместе с герцогом Эштоном и Джонатаном, девушка напряглась. Ей нужно было как-то прекратить все это, заставить сына не мечтать о невозможном, о том, что никогда не сбудется.
- Представляешь, Джонни также как и я хотел бы, чтобы мы были с ним братьями. Он мне сам об этом сказал вчера. Мы бы тогда никогда с ним не расставались. Правда, замечательно, мамочка?
Она понимала, что Роберт никогда не будет иметь всего того, что имел Джонатан, поэтому решила сейчас ему об этом сказать, разбить его мечты, медленно зарождающиеся в его сердце, разбить его иллюзии насчет всего этого, чтобы потом не было так больно падать с небе на землю, когда герцог уедет, забрав с собою Джонатана, и все мечты ее мальчика. О себе Кетрин и не думала сейчас. Она и так знала, что ее жизнь после этого превратится в пресное и унылое существование. Все краски жизни потеряют всякий блеск. Единственной радостью и счастьем будет ее сынишка, ради которого она и будет жить, ведь если бы не он, то ее жизнь кончилась бы с отъездом герцога Эштона и Джонатана, которых она так сильно любила.
- И что ради этого ты бросишь меня? – спросила девушка. – Ты разве не будешь по мне скучать?
- А мне не придется с тобою расставаться, мамочка! Мы ведь будем жить все вместе. Ты, я, Джонни и герцог Эштон.
- И как ты себе это представляешь? Я ведь не могу бросить твоего отца, я его супруга, а место порядочной жены возле ее мужа.
- Так, ты бросишь отца Гаврилия и станешь женой герцога Эштона.
- Мальчик мой, боюсь этому никогда не бывать.
- Почему, мамочка?
- Потому что священники не могут разводиться. Понимаешь это?
- Но Джонни говорил, что такое возможно.
- Он ошибся, милый.
- Разве?
- Да, маленький мой. Выбрось из головы эти глупости, малыш. Герцог Эштон скоро уедет и заберет с собою Джонатана. Лучше тебе к ним не привыкать. Ладно, сладкий мой? А то тебе будет больно смириться с их отъездом.
- Что явился, сорванец? – услышали они громовый голос мистера Стокми, который неожиданно появился на кухне, от чего мальчик и девушка содрогнулись от этого. – И даже не пришел в кабинет, чтобы поприветствовать своего родителя?! Хороший сын, ничего не скажешь!
- А я вам не сын, сэр! – бросил смело мальчик. – И не пришел к вам в кабинет, потому что не хочу вас видеть. Я возвратился в этот дом только ради мамочки.
- Ах, ты гадкий выплодок! Счас всыплю я тебе так, что неделю сидеть не сможешь!
Но Роберт вовремя увильнул от тяжелой руки мужчины.
- Вот ваши деньги, отец Гаврилий, - бросил Роберт заработанные за неделю деньги, выбежав из кухни, на бегу закрывая за собою двери.
- Гаврилий, ты только не сердись на Робби, - сразу бросилась защищать Кетрин своего мальчика, представив гнев, который сейчас последует после таких детских слов. - Он еще слишком мал и глуп. Говорит всякую чушь, что взбредет в его непутевую голову.
Если бы не блеск монет, то мистер Стокми догнал бы наглеца и надавал тому оплеух, научив того, что своего отца надо уважать и почитать и никакие увещательные слова жены не помогли бы остудить его злость. Взяв монеты в ладошку, он измерил их тяжесть.
- Славно заработал, малец! Хвалю! Если бы не деньги, которые этот сопляк мне еще принесет, то ноги бы его не было в том чертовом замке. Ты меня поняла? И лучше надоумь этого бастарда - не мечтать о несбыточном, а то в следующий раз, если такое услышу, то не сможет сидеть на заднем месте больше месяца. Я внятно изъясняю, жена моя? Тебе понятно?
- Да, Гаврилий, понятно. Я поговорю с Робби и попробую его переубедить, не мечтать о таких вещах.
- А ты не просто пробуй, а сделай, что тебе велено. Ясно? – потребовал положительного ответа мужчина, схватив жену за руку, выше локтя и сжав его с такой силой, что из ее глаз хлынули слезы.