Кетрин взяла послушно ножницы из рук своей племянницы.
- Режь! – приказала та, бросив в тетушку платьем, которое пало прямо на ее лицо, укрыв ее собою, от чего ей не было, чем дышать. Да и Кетрин было все равно. В эти минуты ей хотелось умереть, чтобы не чувствовать того стыда, боли и уныния, которое терзало ее искалеченную душу, задохнуться и больше не ощущать страданий и мучений. – Ну, чего ты ждешь, гадкая мерзавка?! Скажи мне еще спасибо, что я не потребовала от тебя обрезать твои косматые патла! – Шарлотта убрала с лица тетки платье, заметив, что та слишком долго прячется под ним. - Рыжая ведьма, вот ты кто! – Задев пальцами пламенные локоны, которые так ясно светились от солнечных лучей, падающих на девушку сквозь окно, Шарлотта сжала от зависти зубы, поняв, почему герцог Эштон и многие другие джентльмены предпочитали ее тетушку, а не ее. - Ты своими яркими волосами, как колдунья влюбляешь в себя всех мужчин, готовых ради единственного взгляда твоих изумрудных глаз на все! – Зашипела она столь злобно, что сейчас походила на гремучею змею, плюющую своим ядом на свою жертву.
Сделав над собою усилие, Кетрин стала отрезать сначала цветочки, все еще надеясь, что их можно потом будет пришить. Какая-то ее часть надеялась, что сейчас ворвется или Ричард, или ее тетушка, - единственные люди, которые могли защитить ее от злобной племянницы, - и ее чудесное платье останется целым и невредимым. Но секунды шли, а никто не появлялся, чтобы ее спасти. Уже все цветочки были отрезаны ею. Осталось единственное украшение на бальном наряде, - прелестный листочек, - и тогда ей придется резать само платье, после чего возвращение назад не будет. Она не сможет ничего возобновить, разве, что заштопать. Но от этого этот туалет потеряет ту притягательность и прежнюю красу, которыми владел до этого.
Она тяжело вздохнула, вспомнив, как бережно расстегивал все крючочки на корсете Ричард, чтобы не испортить это чудное одеяние. Закусив от сладких воспоминаний губы, ее пальчики стали нежно погладывать шелковую ткань. Наслаждаясь приятными ощущениями от поглаживания, девушке припомнилось, с каким звуком платье упало на пол, когда последний крючочек был расстегнут умелыми пальцами любимого мужчины.
- Режь, змея подколодная! – услышала она визг племянницы, которая поняла, от чего у той такой мечтательный вид, поэтому это так взбесило ее, что она пылала жуткой злобой. - Двуличная ведьма! Предательница, изменница, разлучница! – продолжала она награждать ее словесными эпитетами, топая от злости ножками, сжимая ладошки в кулачки.
Но Кетрин не могла пошевелиться. У нее не поднималась рука такое содеять. А вот у Шарлотты рука поднялась. Она устав ждать, схватила платье и стала его разрывать и без помощи ножниц. Кетрин закрыла глаза, чтобы не видеть действий девушки, чтобы не видеть, как рушатся все ее мечты и надежды. Ей казалось, что это платье было символом ее любви и счастье. А если его нет, то и нет всего того, что связывало ее с Ричардом. У них ничего не получиться. Внутренний голос ей шептал, нет, кричал, что она была права, что в Шотландии разводы запрещены для священнослужителей церкви. И это Ричард ошибся, настаивая на своем. Ей придется расстаться с любимым, и до конца своих дней терпеть нелюбимого мужчину рядом. Это мысль терзала ей душу.
101
После уличительного разговора с племянницей Кетрин возилась на кухне, нагревая воду, чтобы ее величество Шарлотта, королева Брантгольда, смогла принять ванну, а еще нарезая мясо и овощи для редкостного деликатеса, которого та того потребовала подать ей к обеду. Готовить это блюдо было нелегким делом, к тому же очень длительным. Бедной девушке придется возиться с ним не меньше два часа. Кроме того на обед еще надо было испечь брусничный пирог, любимое лакомство балованной барышни.
- Ты здесь? – неожиданно донеслось к Кетрин голос ее мужа, который ворвался на кухню, как ураган, и по его лицу было понятно, что его появление не судило ей ничего хорошего. – Хорошо. Именно тебя я и искал.
- Что случилось, Гаврилий? – Миссис Стокми отложила нож, которым нарезала мясо, внимательно наблюдая за мужем. - Как ты съездил в Абердиншир? – поинтересовалась она, чтобы как-то смягчить и задобрить мужчину, понимая, что его перекошенное лицо предвещало беду.