- Отрежьте мои вместо маминых, - стал Роберт просить. - Прошу вас, сэр! Только не режьте ее прелестные локоны.
- Умело торгуешься, птенчик! Остричь твое дьявольское оперение – я мечтал давно.
Отпустив девичьи волосы, он приказал Роберту принести ножницы. Кетрин смотрела на все это, как во сне, понимая, что просить супруга этого не делать – было бесполезным. Она боялась что-нибудь лишнее сказать ему, чтобы не сердить его еще больше. Девушка молилась про себя, чтобы только мужчина был осторожен и не навредил ее мальчику. К счастью, эта вакханалия длилась не долго, и мистер Стокми не порезал ее малыша по неосторожности.
- Вот и все, гаденыш! Ты больше не будешь походить на этого дьявола во плоти, который искушает своими красивыми речами, и сбивает с пути истинного благородных девиц своим смазливым обличием!
Кетрин сжала сына в своих надежных объятиях, поглаживая того по остаткам волос на голове, баюкая его, как младенца. Мальчик крепко прижимался к матушке, его губки дрожали, но тот все же мужественно переносил тяготы судьбы, не испустив ни единой слезинки с глаз, хотя видит Бог, как ему этого хотелось.
- Гаврилий, дай мне развод и отпусти меня с сыном, - вдруг молвила Кетрин, набравшись смелости, понимая, что ей надо действовать, а не вести себя, как тихая, трусливая мышь. - Так будет лучше всем нам. Хватит мучить и изводить друг друга. Ты меня не любишь, я тебя не люблю. Я ведь вышла за тебя только потому, что хотела спрятаться от Ричарда, от своих пороков, считая себя порочной и развратной девкой, не достойной герцога Эштона. Я не хотела позорить его имя и его семью. Но теперь понимаю, что моей вины в том не было! Это естественно так страстно любить и принимать с такой отдачей мужскую любовь.
- Дать тебе развод?! Хм! – мистер Стокми ехидно улыбнулся. Его улыбка была похожа на оскал гиены. - Брак супружеской пары, в котором муж есть священнослужителем церкви, может быть расторгнут только самим Богом, но никак не грешными людишками.
Слова мужа отрезвили ее. Она это знала. Кетрин ощутила, что падает с небес на эту грешную землю. А в действительности она просто упала на пол в обмороке.
- Мамочка, не умирай! – слова малыша последовали сразу за громкими звуками падения. – Не бросай меня, пожалуйста. Я без тебя тоже умру. – Маленькие ладошки нежно и бережно гладили белое, блеклое лицо и яркие рыжие пряди волос. – Мамочка, открой глаза. Пожалуйста, не умирай! – Детские глаза блестели от слез, катившихся по личику, а губы дрожали.
От ужаса пережитого шока малыш ощутил, как по его ногам потекли горячие струйки. Теперь он точно умрет от отцовской руки за такое. Эта мысль согрела его одинокое сердечко.
102
- Вы с ума сошли? – завопил во весь голос Ричард, увидев такую картину вблизи. Он не верил своим глазам. - Прекратите это немедленно!
Герцог Эштон еще вдали заметил, что возле ручья стоял мужчина, а также - две человеческие фигуры, склоненные над водой. Издалека было трудно сказать, кто это, хотя его сердце подсказывало ему, что склоненные фигуры людей были Кетрин и Роберт. Что они делали – также было сложно разглядеть. А приближаясь верхом на Сторми все ближе и ближе, он с все сокращающимся расстоянием понимал, что был прав. Женская и детская фигуры усердно полоскали одежду в холодной воде.
- Кетрин! – выкрикнул мужчина имя любимой девушки.
- Ричард! – первой реакцией миссис Стокми было желание броситься любимому в объятия, чтобы спрятаться там от жестокого супруга.
- Стой, где стоишь, Дороти! – потребовал отец Гаврилий, чему она беспрекословно подчинилась. – А ты, стервенец, продолжай стирать свои портки, которые ты обмочил. Тебе должно быть стыдно в таком возрасте такое делать, - обратился тот к малышу, который все еще был склонен над ручьем.
Ричард тем временем слез с лошади. Увидев, как его сынишка трет усердно штанишки в ледяной воде, он еле себя сдержал, чтобы не убить отца Гаврилия на месте.
- Не лезьте не в свое дело, ваша светлость! – сказал мистер Стокми, преграждая герцогу путь к жене и сыну. – Это моя жена и мой ребенок. Делаю с ними, что захочу. Этого не вашего ума дело, понятно, милорд?!