Хотя Ричарду и хотелось хорошенько надавать пощечин, чтобы сбить с ее лица эту спесь, с которой она говорила о его сынишке, но он сдержал себя, понимая, что она была права. Ему лучше было сделать Джона по праву унаследования своим вторым сыном. В этом случае он бы получил титул маркиза Саустона, ведь титул графа Колберри он уже и так получил. К счастью, титулов у Ричарда было предостаточно. Но в этом случае факт оставался фактом – ему нужен был законный наследник, который в будущем унаследовал бы титул герцога Эштона и все его баснословные богатства. В ином случае все его титулы и богатства отойдут его троюродному племяннику мистеру Дартону, которого он никогда в жизни не видел, но который станет следующим герцогом Эштоном в случае его внезапной кончины. И тогда Джон останется вообще никем. В таком случае у него отберут даже титул графа, дарованный им. И его любимый сын станет бедствовать, в то время как какой-то неизвестный племянник будет купаться в роскошах, и будет жить в его доме, вышвырнув Джона из всех его поместий и оставив его без шиллинга в кармане. Ричард не мог такого допустить. Ему надо было что-то придумать и то срочно. С каждым днем он не молодеет, а наоборот становиться все старше и старше. В тридцать семь ему пора бы подумать о браке и о законном наследнике. И то нужно заняться этим срочно. Однако ему почему-то совсем этого не хотелось. Он больше не верил в любовь после того, что случилось с ним больше пяти лет назад. Его сердце было разбито. Его жестоко разбила и растоптала та единственная, которую он боготворил и ради которой он жил. После этого ему не хотелось ничего. Похоже, что все-таки мистер Дартон станет следующим герцогом Эштоном. Если конечно у его дяди Берни не появится сын. А этому не бывать никогда. Ведь тот был уже пятидесятилетним мужчиной, к тому же закоренелым холостяком, никогда не бывшим в браке и чье сердце ни разу не посещало это страстное чувство, которое делает мужчину мужчиной во всех его смыслах.
18
Когда дядя Берни упоминал, что живет в замке, Ричард считал, что он так просто образно шутил. Но увидев вдали пики, которые ему навеяли мысли о средневековье, герцог был ошеломлен, представшей пред ним картиной. А описание моста, который соединял подъезд к замку через овраг, Ричи вообще считал сказкой с самого детства, которую его дядюшка читал на ночь, когда он был совсем маленьким.
- Это что замок? – застыл немой вопрос на лице маркизы Ботем, когда пред ее ясными глазами предстало это видение. – Ущипни меня, Ричи. Я что не сплю? Ай, больно же! – воскликнула женщина, когда ее спутник выполнил ее просьбу.
- Ты не спишь, дорогая. Эти угодья принадлежат моему родному дядюшке Бертольду, виконту Крекстону.
- Он действительно был родным братом твоего покойного батюшки?
- Да. А почему это так тебя удивляет?
- Значит правда то, о чем шепчутся, поговаривая, что твой покойный дед не любил второго сына, не считая его своим отпрыском. Говорят, что твоя бабка заимела его от какого-то конюха.
- Слухи на то и есть слухами, чтобы быть частично правдой, а частично выдумкой.
- И что из этого всего - правда, милый? Он был его сыном или нет? Хотя я сама могу тебе ответить на этот вопрос.
- Неужели?! – Герцог насупил брови от удивления.
- Судя по тому, какое наследство ему досталось, то это чистая правда. Если с виду эти средневековые руины напоминают развалины, то не знаю, что будет внутри.
- Дядя Берни, как две капли воды похож на своего старшего брата, моего отца, сейчас покойного. К счастью это сходство только внешнее. Характеры у них были полностью разными. Мой родитель был угрюмым и жестоким, в то время, когда его брат был веселым и добрым человеком, каким остается по-прежнему.
- Тогда откуда такие сплетни?
- Тебе ли не знать, откуда берутся сплетни. Ты ведь сама обожаешь сочинять всякие гадкие, неправдивые истории, которые с каждым новым языком обрастают все новыми и более красочными деталями.