Представив себе эти жуткие картины, маркиза снова стала громко причитать, заламывая от ужаса свои беленькие ручки.
- Нет, только не это. Только не мои наряды! Они стоят целое состояние! Бедные мои ботиночки и туфельки! Они их порвут своими лапами! Эти дикари ведь не знают, как на них надо правильно ходить или как обувать.
- Ричи, мальчик мой! – послышалось вдруг за их спинами. – Наконец ты приехал!
22
- Дядя, как я рад тебя видеть! – молвил Ричард; быстрыми шагами он направился к мужчине. - Сколько лет мы с тобою не виделись!
За этими пламенными речами последовали мужские объятия. Видно было со стороны, что этих двух мужчин связывали не только кровные узы, но и что-то большое, чем это. Мужская дружба с одной стороны и отцовская, сыновья любовь с другой стороны. Для виконта Крекстона его племянник был для него, как сыном, которого у того не было. А для самого герцога Эштона его дядя был для него, словно отец. Покойный лорд Гарольд, к сожалению, не был любящим родителем, поэтому именно, всегда добрый и отзывчивый, дядя Берни стал для мальчика настоящим отцом. А во время его взросления он был для него еще и старшим товарищем, другом, который советовал в амурных делах и помогал в любовных похождениях.
- Девять или десять, - ответил Бертольд, отодвинувшись от племянника, чтобы того хорошенько рассмотреть. – С похорон твоего отца.
- Да, с того времени, - согласился Ричард, тяжело вздохнув. – А ты отлично выглядишь, старик. Совсем не постарел ни на день. Наоборот помолодел, похорошел.
- Да, есть маленько. Сбрил бороду, приоделся немножко и вот тебе результат! – Бертольд развел руки, указывая на изменения, произошедшие с ним за последние годы.
- Да тебя совсем не узнать, дядя Берни! – Ричард стал восхищаться внешностью дядюшки.
- Ричи, мальчик мой. Ты, что забыл, как меня надо называть.
- Прости, Берни, старик, - быстро извинился герцог перед родственником, хлопнув того по плечу. – Запамятовал. Столько ведь времени уплыло, как мы с тобой кутили вместе! Помнишь наши похождения?
- Конечно, помню, Ричи. Такое не забывается.
- А помнишь, как мы вместе путешествовали по диким прериям Колорадо.
- Помню, сынок. Как можно забыть тех индейцев, что чуть с нас скальпель не сняли. Мы еле унесли от них ноги.
Мужчины тепло улыбались друг другу, вспоминая прошлые времена.
- И это все по твоей вине, старик, потому что тебе приглянулась дочь самого вожака племени. Мало, что, женщин в мире? Но нет, тебе подавай индейскую девушку!
- Ричи, эта Самури была столь восхитительной и пленительной, что я не мог устоять перед ее чарами. Даже спустя столько лет, я помню ее темные, страстные глаза.
- Да в такие темные и страстные глаза ты насмотрелся за столько лет, что им счету нету! Как ты только помнишь всех тех женщин по именам?
- Понимаешь, мальчик мой, каждая женщина – Богиня, - со смыслом молвил Бертольд, поднеся палец вверх, будто указывая, что они спустились с небес. – Каждая по-своему. Нельзя ровнять их под одну гребенку. Все они столь разные, что их нельзя сравнивать друг с другом.
- А ты не меняешься, старина! Каким был сластолюбивцем, таким и остался. Похоже, нету в мире той единственной женщины, которая бы тебя взяла в ежовые рукавицы, и которой бы тебе было достаточно.
- А тут ты ошибаешься, сорванец. Я наконец-то встретил ту единственную, которая покорила мое одинокое сердце.
- Неужели? Не верю. Чтобы ты остепенился и женился – не поверю никогда.
- Да, я встретил женщину, к тому же, на которой успел уже жениться и с которой собираюсь провести свою старость и умереть в один день. – При этом вид мужчины был столь счастливым, что Ричард сразу понял, что тот не шутил. Глаза Бертольда светились такой радостью и любовью к той незнакомой женщине, что он прямо позавидовал его счастью. Жгучая боль кольнуло его одинокое и заледеневшее сердце.
«Когда-то и я был таким счастливым! – Герцог Эштон вспомнил прошлые времена и от этого его глаза стали грустными. - Когда-то и мне хотелось парить над землей! Когда-то была такая девушка, что делала меня счастливым, что весь мир казался раем и небесами!»