Ненависть и любовь, радость и печаль. Все это вместе душило его изнутри, наполняя его такими ощущениями, от которых хотелось летать от счастья в одну секунду, а в другую уже хотелось кинуться в темноту, которая зияла перед ним, только бы не ощущать той скорби, той обиды, той злости, которая царила в его душе, переплетенной вместе со счастьем от того, что он наконец-то нашел Кетрин, от того, что он видел ее, прикасался к ней, целовал ее, а ведь об этом он мечтал последние пять с половиной лет.
Ричард припомнил то утро, когда проснулся много лет назад после бурной ночи любви с Кетрин, и не увидел ее возле себя в постели. Он еще тогда даже не представлял, насколько скоро изменится его жизнь, насколько все перевернется с ног на голову. В тот момент герцог сладко потянулся в огромной кровати, улавливая запах от девушки, которую он боготворил и любил до безумия. Герцог вспомнил, как она извивалась под ним от его неистовых толчков. Он сладко вздохнул, припомнив, как девушка выгибалась дугой, и как ее лоно сжимало его вторгавшуюся плоть, пульсируя при этом, свидетельствуя об оргазме и наслаждении, которое она испытывала от их близости. Ее стоны для его ушей были поистине самой блаженной музыкой, которую ему приходилось когда-либо слышать в своей жизни. Ему так нравилось смотреть, как она мило краснела между маленькими перерывами, когда они отдыхали, восстанавливая дыхания, когда ее мысли прояснялись, и она понимала, как неприлично себя вела с ним. Воспитанная строгим английским обществом, где жена должна была быть послушной серой и невзрачной мышкой, и в постели себя вести скромницей и целомудренной девой, не позволяя себе никаких вольностей, мисс Бекетт себя считала настоящей распутной девкой, которая себе позволяла наслаждаться интимными сношениями между мужем и женой. А такое благовоспитанная английская леди не могла себе позволять, такое было позволено только шлюхам. Герцог Эштон читал это по ее глазам. Но тогда ему не хотелось разубеждать робкую девушку. Он решил, что скажет ей об этом позже. А в то время он наслаждался, знакомя Кетрин с миром любви и плотского удовольствия. Ричард считал, что у него впереди предостаточно времени, чтобы рассказать его будущей супруге, как ему повезло, что она оказалась такой страстной и ненасытной, - так сказать, - под стать ему самому. Одним словом именно таковой, какой она ему являлась в его снах, которые оказались пророческими. Если бы он знал, насколько она его ненавидела и презирала, то он бы ни за что не настаивал с такой силой на их отношениях, ради которых разрушил даже ее помолвку с его лучшим другом. Ричард был настолько ослеплен той страстью и любовью к этой девушке, что наплевал на все нормы и правила приличия. Он настолько верил, что она одного прекрасного дня воспылает ответной любовью к нему, что был готов пожертвовать многолетней дружбой с Дереком. И ради чего было все это? Если бы ему с такой правдоподобностью приснился сон о ее побеге и вся та боль, которую он тогда пережил, то он ни за что бы не расстроил свадьбу между ней и его другом. Она бы сейчас была графиней Торнктон и, возможно, уже нарожала бы ему наследников этого славного рода.
«Ненавижу! Если я еще смог бы простить то, что она бросила меня и Джонни, то простить то, что она не известила о появлении на свет нашего сына - я никак не могу. Такого я ей никогда не прощу!»
- У меня есть сын, - тихо молвил Ричард, и эта мысль согрела его израненную душу. – От Кетрин. У нас есть сын. Такой же черноглазый и черноволосый, как и я. Он полностью моя копия, только маленькая. – На лице появилась глупая улыбка, а в сердце зародилась любовь к малышу.
31
Пять с половиной лет назад
Глостершир, Англия (поместье Эштонов)
Открыв глаза, Ричард сразу улыбнулся и потянулся в постели, томно и глубоко вздохнув от пленительных и сладких воспоминаний.
«Какая безумная ночь! Какая бессонная ночь!»
Но он совсем не устал, и ему совсем не хотелось спать. Он был безумно счастлив, он будто парил над землей, ему хотелось петь от радости. И Ричард действительно стал что-то подпевать себе под нос.
- Куда же ты убежала негодница?! Бросила меня одного в такой огромной постели после таких страстных минут любви! – Герцог Эштон надул губы, словно обидевшийся маленький мальчик, которого лишили утреннего десерта. – Но ничего! Когда тебя поймаю, то потребую от тебя двойную порцию нежностей!