- Мне не сложно, - с голосом полным смирения и покаяния молвила Дороти. - Это ведь моя обязанность. Не могу позволить, чтобы моя свекровь, супруг и сын ходили в грязной одежде. Это страшный грех, миссис Гарретс.
- Страшный грех – это заставлять свою жену в такие морозы идти к ручью, чтобы выстирать мужские портки. Чего это я рядом с тобою не вижу твою дорогую родительницу? Чего она сейчас не рядом с тобой и не полощет сама портки своего любимого сыночка в ручье? Матушку родную жалеет сыночек? Да? – продолжила миссис Гарретс. - А жену зачем беречь и лелеять?! Да? На то она и жена, чтобы быть рабыней в супружеском доме и в супружеском ложе, и делать всю черную работу по дому, а по ночам еще по первому требованию и желанию удовлетворять мужские потребности его святейшего лица. Они будут гореть за это в аду! Вот, увидишь, Дороти! Твой муж и твоя свекровь хуже самого сатаны!
- Что вы, миссис Гарретс! Отец Гаврилий – святой человек! Он спасает заблудшие, человеческие души. А моя свекровь помогает моему мужу в этом нелегком деле.
- Сидеть возле алтаря, пока отец Гаврилий читает проповеди – такое нелегкое дело! – Старуха съехидничала, обнажив свой беззубый рот, в котором виднелся еще один зуб, правда такой черный и гнилой, что мог выпасть в любую минуту. – Куда тяжелее стирки в ледяном ручье! Чего это миссис Стокми не стирает портки любимого сына? Ну, конечно, это дело бедной жены! А чего это в кучи грязных вещей я вижу платья твоей любимой свекрови? Что сама она не в состоянии выстирать свои святые одеяния?
- У миссис Стокми опять разыгралась мигрень, - стала защищать свою свекровь любящая невестка. - Она слегла с жуткой головной болью. К тому же на такую погоду у нее постоянно крутит кисти рук. Бедняжка еле ложку держит в руках! Что уже говорить о стирке. А разве может мать такого человека, каким является отец Гаврилий, являться на людях в грязной шали или платье?
- Достопочтенная Аврора притворяется все время. Ее болезнь называется лень и притворство. Она тебя использует, милая моя. Очнись наконец-то. Прозри, деточка!
- Нет, что вы миссис Гарретс. Она на такое не способна. Миссис Аврора очень хорошая и добрая женщина. Вы ее просто плохо знаете. У нее чуткое сердце.
Старушка поняла, что не сможет переубедить бедную девочку в обратном, поэтому оставила свои попытки.
- Дороти, ты все еще возишься с грязной одеждой? – Женщины неожиданно услышали сердитый мужской голос, такой неприятный, который мог принадлежать только отцу Гаврилию. От испуга миссис Стокми подпрыгнула на месте и вздрогнула.
- Мне еще немного, - ответила смиренно девушка, опустившись на колени возле воды и продолжив свое нелегкое занятие, совсем забыв о присутствии соседки.
- У тебя полно работы дома, а ты чешешь языком с миссис Гарретс, - мистер Стокми измерил старуху злобным взглядом, выговаривая ей молча за то, что посмела прервать его жену от стирки.
- И вам не хворать, батюшка, - молвила старая женщина, приветствуя священника.
- Матушка еле завтрак приготовила, страдая от боли в голове, потому что ты свет ни зоря подалась на этот, чертов, ручей и еще до сих пор не управилась с этими грязными тряпками. Она хотела было вымыть полы, но ее сразу схватил поперек и я еле доволок ее до постели, чтобы она прилегла. А на кухне еще горы не вымытой посуды. Дора, ты постоянно все сваливаешь на матушку, хотя знаешь, какое у нее хрупкое здоровье. Она не рождена для такой тяжкой работы. Ты должна ей хоть изредка помогать. Ты ведь это понимаешь. Или ты хочешь слыть плохой женой?
- Конечно, нет, Гаврилий, - опустив голову, смиренно молвила миссис Стокми. - Мне еще не долго. Я все обязательно сделаю, как только возвращусь домой. Пусть матушка лежит и отдыхает. Я сама управлюсь со всем этим.