- У меня не было другого выхода, - молвила она тихо-тихо, боясь, чтобы кто-то не услышал ее слов. Но ее страхи были напрасными, ведь в темном, сыром помещении, кроме нее и образов святых мучеников и Иисуса Христа никого больше не было.
Если бы девушка осталась тогда, согласившись стать герцогиней Эштон, то никогда себе бы не простила этого, а после смерти она бы горела в аду, мучаясь от страшных мучений, расплачиваясь за то, что не сумела совладать с собственным телом, взять бразды правления над собственными слабостями и чувствами, от того, что не сумела утихомирить собственные желания.
Любовь герцога Эштона была запретным плодом, которая вела ее как к телесному, так и духовному падению. За свою слабость девушка еще долго будет отмаливать свои грехи перед господним лицом, в чьих глазах она выступила страшной грешницей и блудницей. Его светлость разбудил в ней спящую блудницу и распутницу, которая в будущем только осрамила бы своим гнусным и разнузданным поведением честное имя Эштонов. Ричард не простил бы ей такое, устыдившись тому, какую девушку выбрал себе в жены. Он бы ее разлюбил и стал презирать, а этого она бы не вынесла. Ричард достоин иметь приличную супругу, которая не посрамила бы его своей разнузданностью. Кетрин еще больше утвердилась в правильности сделанного ею пять с половиной лет назад, хотя своим поступком она сделала больно двум самым дорогим ей людям, а также себе, но иначе она не могла поступить. Она считала, что так будет лучше для всех.
«Ты будешь гореть в аду за свои помыслы. Ты не должна чувствовать то, что ты чувствуешь. Ты женатая женщина. Ты должна любить своего супруга, а не чужого мужчину».
Но что она могла поделать со своим сердцем, которое считало, что герцог Эштон не был ей чужим. Каждой частицей своего существа она тянулась к нему, и помыслами. На лице сияла глупая улыбка, ведь ее не покидали воспоминания ни секунды. Она была так счастлива от того, что увидела своего герцога, которого могла называть своим только мысленно, она боялась даже вслух такое себе позволить. Ее нутро наполнялось радостью, теплотой и счастьем. Ей было так хорошо и спокойно, как не было уже очень давно. Лишь ее сынишка был тем лучиком, который согревал ее заледеневшую душу, согревая ее своим теплом и светом. Кетрин не могла себе и представить, что когда-нибудь еще увидит Ричарда. Лишь ночами ей снились сновидения об их встречи после столь долгой разлуки, и каждый раз ее сны становились все ярче и ярче, все постыднее и постыднее. Но реальность оказалась намного слаще и красочнее. То, что делал с нею Ричард на кухонном столе – ей бы никогда не пригрезилось, ведь о существовании таких вещах она и не ведала. О таком статные и воспитанные матроны никогда не шептались. Из их разговоров по душам, она узнала все, что должны делать приличные и верные жены. А то, что делали они с герцогом, иначе как срамом не назовешь, такое бы никогда не позволила с собою сделать хорошая супруга. Но какой сладкий срам это был!
36
- Дорогие мои прихожане! Сегодня я буду говорить о сластолюбие, супружеской измене, - начал отец Гаврилий свою проповедь, проводя взглядом по всем присутствующим людям, собравшимся на утреннюю службу, будто укоряя в этих смертных грехах, - и верности, и чистоте помыслов и действий.