- И куда мне носить эти наряды?! – горько рыдала бедняжка, вытащив из сундука одно из своих роскошных платьев желтого цвета. – Нетти правду говорит. Не стоило мне их сюда тащить. Надо было продать их еще в Лондоне. Там бы их купили. А здесь никто их не купит. А если купят, то за гроши. За столь смешные деньги продать такие сокровища – это кощунство! И я не вынесу, если увижу где-нибудь на улице этих сельских девиц в моих нарядах.
Миссис Стокми младшей было жалко девушку. Она присела возле бедняжки, сочувствуя той ее несчастью. А вот миссис Стокми старшую радовали беды, выпавшие на голову Шарлотты, она потешалась ее горем и слезам. Зависть этой женщины не знала границ. Та никогда не имела такие красивые наряды, какие имелись у ее внучки. У нее никогда не было такой жизни, которая была у той. Ее тешило слово «была». Со смертью ее сына пришел конец той жизни, которую вела ее полная копия.
«Пусть пропалит все свои наряды, вот будет смеху! – такие гнусные мысли вертелись в ее голове. – Я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь этой гадкой девчонке. Я ей не ее папенька, чтобы потакать всем ее прихотям и капризам. Возомнила себя королевой! Ей здесь не Лондон. Тут не будет всех ее воздыхателей, чтобы восхищаться ее красотою! Не будет балов и раутов, вечеров и спектаклей, пеших и речных прогулок по Гайд-парку и Темзе, выездов на пикники. Так ей и надо! Все, что ее ожидает – так это тусклое существование с замужеством в будущем на каком-то абердинширском сквайре или враче, и толпа сопливых, вечно орущих, голодных ртов. Посмотрим тогда, куда девается ее красота после рождения пяти или шести детишек. Ее волосы станут белыми раньше времени, когда она увидит все те растяжки на животе и бедрах, и когда ее грудь обвиснет и станет непривлекательной даже для нее самой, не говоря о муже. Вот тогда она поймет, как это быть племенной кобылой-кормилицей!»
- Боже мой, Боже мой! – закивала Аврора головой, открывая другие сундуки, любуясь тем, что видели ее глаза. - Сколько вещей! - Она хотела сказать «какая красота», но вместо этого стала корить внучку в небрежности поведения с такими дорогими вещами. - И как вы собираетесь их приводить в порядок без личной служанки и горничной, юные мисс? Тут же работы …. Их плохо сложили, и сейчас они похожи на … …Такое чувство, будто их просто небрежно скидали в сундуки, как старые тряпки, которыми будут мыть полы.
44
- Я тебе говорила, Лотти, что так вещи не складывают, - вмешалась в разговор Анет. - А ты – «молчи, пиявка, не лезь во взрослые дела. У них там, наверняка, имеются слуги». А я что-то пока не единого слуги не видела. Вот теперь, если ты такая взрослая – будешь сама приводить свои наряды в порядок.
- Да, у нас нету слуг, - подтвердила догадку внучки Аврора. - Мы сами как-то управляемся. И как видите отлично. Дом наш чистый и красивый, и мы не ходим в мятой и грязной или рваной одежде. Все чиним сами, со всем управляемся без чьей-либо помощи. У нас не так много денег, чтобы себе позволить даже одного слугу. Мой младший сын – простой священник, не барон, как ваш покойный папенька. Мы не купаемся в роскошах, как некоторые. Так что милые мои, придется вам все делать своими ручками.
С этими словами миссис Стокми выплыла из комнаты, со столь довольным видом, будто сама королева Англии, с гордо поднятой головой и с ровной спиной, улыбаясь, словно кошка, съевшая жирную мышь.
- И что мне теперь делать? – сев возле сундуков, набитых нарядами, Шарлотта стала горько рыдать. – Платье, что на мне за время утомительной и длинной поездки стало похожим на клочья. Мне надо срочно сменить это убожество на чистое и выглаженное платье. В таком виде я не выйду даже обедать?
- Лотти, тебе незачем прихорашиваться. В этом доме кроме бабушки никто не оценит твой внешний вид. Дядюшке Гаврилию все равно, в чем ты появишься к обеду. Если таковой в этом доме подают.
- Конечно, Анет, мы обедаем в этом доме, - миссис Стокми младшую обидели колкие слова маленькой девочки, но она быстренько справилась со своими чувствами, ведь обижаться на ближнего своего грешно. А еще ее удивила детская насмешка и явная вражда между сестрами. Ведь девушка всегда мечтала иметь сестру или брата, но, к сожалению, ее братик умер еще в утробе ее матушки. Она не понимала такой неприязни между сестрами.