- Вы ему приходитесь никем, милорд. Скажите это мальцу и покончим с этим раз и навсегда.
- Я такого никогда не скажу, - уверенно молвил Ричард. – Я не откажусь от собственного сына! Не смейте такого требовать от меня, мистер Сто…
- Тогда ты, Дороти, скажи его светлости, что Роберт не его сын, - внезапно перебил его на полуслове святой отец, обращаясь к жене, которая неожиданно появилась на пороге кабинета. – Скажи мальчишке, что герцог Эштон не является ему отцом. Пусть не тешит, глупец, себя призрачными надеждами.
- Мамочка, скажи ты отцу Гаврилию, что я не его сын! – сердито потребовал Роберт, оторвав руку от крепкого захвата мистера Стокми, кинувшись в объятия матери. – Скажи, что мой настоящий отец герцог Эштон!
Два уголька с такой надеждой и мольбой смотрели в зеленые глаза, полные слез.
- Робби, - тихо молвила миссис Стокми, ее голос дрожал, а из глаз капали слезы, - мой малыш, - одна девичья рука гладила черные волосы, а вторая поглаживала по его плечикам, - отец Гаврилий является тебе законным родителем.
- Не верю тебе! – закричал малыш, отстраняясь от матери. – Ты врешь! Не верю!
Роберт, увернувшись от девичьих рук, пытавшиеся его схватить, выбежал из кабинета пулей.
- Робби, милый, - девушка, было, кинулась за мальчиком, но ее остановили следующие мужские слова.
- Законным – да, но не родным, - услышала Кетрин за своею спиною громовый голос герцога Эштона. - Почему этого вы не сказали, миссис Стокми? Как это у вас получается - ложь в обличии правды! Не к чему придраться.
Выплюнув эти жестокие слова девушке, - которую он еще несколько минут назад так боготворил и любил, а сейчас чувствовал к ней только презрение и ненависть за то, что она украла у него его сына, не говоря о том, что растоптала его сердце и насмеялась над его чувствами, - Ричард тоже выбежал из кабинета вслед за малышом.
51
Кетрин последовала примеру герцога Эштона, который опять явился в ее жизни, чтобы мучить ее и вводить в грех и в искушение. Ее муж не пошел за нею следом так, как его позвала его матушка, требуя немедленно зайти в гостиную, ведь она нуждалась в его помощи. По дороге прихватив детские шапочку, шарфик и варежки, она выбежала на мороз, даже не подумав о том, что ей следовало что-то теплое накинуть и на себя. Девушка, не замечая стужи и холодного ветра, следовала маленьким и большим следам, которые вились вокруг дома. Так как ее голова была опущена вниз, она не заметила препятствие, выросшее неожиданно перед ней, врезавшись в него с размаху.
- Как вы можете так цинично врать своему ребенку, миссис Стокми? – услышала она голос, от которого ее бросило в дрожь.
Подняв голову, ее глазам предстал герцог Эштон. Отшатнувшись от него, как от прокаженного или от дьявола в плоти, она бросила на него сердитый взгляд своих зеленых глаз.
- Что вы меня так боитесь? Я не демон. Не бойтесь. Не заберу вас с собою в ад, в котором я пребываю уже более пяти лет благодаря вам, милейшая миссис Стокми. Хотя я бы с радостью сделал это, чтобы вы поняли, что натворили своим бегством. Неужели я вам столь неприятен и ненавистен, что вы даже не потрудились известить о том, что с вами все в порядке, чтобы я не волновался и не искал вас напрасно, считая вас похищенной, попавшей в беду, или вообще умершей? Почему вы не написали хоть единой строчки о том, что вы вышли замуж, потому что мои объятия вам омерзительны?!
Кетрин молчала, внимательно слушая его слова. Ей было больно от его упреков, которые она заслужила. Ее сердце сжималось от боли, которая чувствовалась в его голосе. Ей было также больно, но она не могла ему объяснить, почему она это сделала, не могла открыть всю правду. Он бы ее не понял. Герцог посчитал бы ее смешной и глупой.
- Вы меня так и не полюбили, миссис Стокми? – Его глаза требовали ответа от нее. Она не могла ему соврать. Кетрин приготовилась к тому, что последует, когда она откроет свои истинные чувства. – Да?
Девушка глубоко вздохнула, готовясь к тому, что будет, когда она откроет рот. Мужская рука легла ей на щеку, и она отшатнулась от его прикосновения, как от прикосновения самого дьявола. Так он решил, она была в этом уверена. Кетрин не стала опровергать его догадку. Но на самом деле она отшатнулась, потому что его прикосновение вызвало в ней томившиеся столько лет чувства, которые она прятала глубоко в себе, препятствуя их выходу наружу, потому что они бы погубили ее, предав греху и искушению, пороку и разврату, распутству и безнравственному поведению.