Шарлотта решила провести милого гостя к его коню, совсем забыв о нравственности и добродетели. Но в этом богом забытом месте на земле никому не будет дела до соблюдения правил приличия. Кетрин плелась позади своей племянницы и герцога Эштона, не упуская ни единого слова или не двузначного взгляда между юной леди и джентльменом. Ей было очень неприятно смотреть на это. Какое-то странное чувство владело ей. Он не могла понять, что это. Никогда в жизни она такого не чувствовала. Тугой комок стал в горле, мешая свободно дышать. Злость и обида затопили ее. Слезы подступили к глазам и грозили выплеснуться наружу бурным потоком. Только, к ее счастью, это никто бы не заметил, случись это. Слишком уж увлечены были друг другом мисс Стокми и герцог Эштон, словно два влюбленных голубка. Девушке совсем не понравилось такое сравнение. Она ощутила такую ярость на них, особенно это чувство распространилось на мужчину.
«Как он смеет в моем присутствии флиртовать с другой девушкой! А еще клялся мне в вечной любви! Теперь вижу, сколь вечна она была».
Кетрин не понимала, что с нею творилось. Она прежде никогда такое не ощущала.
«Господи, помилуй меня, грешную! Я что ревную?! Это и есть ревность?! – вдруг поняла она, сжимая ладошки в кулачки. – Вот о чем твердила мне тетушка Мегги, вот что она чувствовала, когда видела виконта Крекстона мило чирикающего с другими барышнями».
54
Девушка поняла так остро чувства своей родственницы, желая также вцепиться в волосы Шарлотты, выцарапать ей ее наглые и бесстыдные глазки, чтобы та не смела больше так невинно ими взирать на герцога Эштона, чтобы не смела так открыто смотреть на него, потеряв всякий стыд и нравственность. Она поедала его словно десерт. Такое сравнение пронеслось в ее голове. И Кетрин хорошо понимала свою племянницу, ведь та была не слепой, и видела, каким красавцем был герцог Эштон. Он был ослепительным! Его черные волосы так красиво развевались на ветру, что так и хотелось притронуться к ним пальчиками, и ощутить их шелковистость на ощупь. Она сжала от этого ладошки в кулачки, чтобы прекратить те ощущения, что владели ею. Но это было бесполезно. Страшный зуд заставил ее открыть их, чтобы прекратить те неприятные и болезненные ощущения. Девушке хотелось расчесать свои ладони до крови, но она лишь слегка щелкнула пальчиками, чтобы избавиться от досадной чесотки. Но толку от этого не было никакого. Ею продолжало владеть желание прикоснуться к этим черным, как смоль, волосам, и ей хотелось быть единственной девушкой, которая могла бы к ним прикасаться. При всем своем желании нежно касаться черной копны на голове у герцога Эштона, Кетрин также хотелось и вцепиться в них, чтобы вырвать их ему, чтобы никто больше не глазел на них, и не имел безнравственных желаний – касаться и лелеять их. Злость и ярость владели ее телом и душою, заставляя испытывать такие безнравственные и грешные чувства.
«Такие пороки, как ярость, злость, ревность не достойны для жены такого великого человека, каким является Гаврилий Стокми. Разве не грешно иметь такие мысли и чувствовать то, что ты чувствуешь, Кетти? Ты будешь гореть в аду. Как он действует на тебя! Этот мужчина ведет тебя к греху и распутству».
Глаза Кетрин опустились чуть ниже волос герцога Эштона.
«Какие широкие у него плечи! – Она сладко вздохнула, любуясь ими издалека. - А какие сильные руки и красивый торс у него под одеждой!» – Надув сначала губки, а потом и закусив нижнюю губу, вспоминая прошлые дни, она пялилась на герцога во все глаза. Если бы кто-то видел ее сейчас, то сразу бы понял, о чем были ее мысли, но ей было все равно. В эти минуты ею владел не разум, а сердце, которое вырвалось из пут заточения, которыми она себя оградила более пяти лет назад от греха. Девушке хотелось обнять эти широкие и крепкие плечи, прижаться к ним всем телом и ощутить тепло, исходившее от него. Ее глаза опустились ниже пояса, и от соблазнительной картины ее бросило в жар, она закусила от этого губы, чтобы удержать рвущийся изнутри стон.
«Какой симпатичный и упругий у него зад! - Ее ладошки сжались от мысленной картины того, как они сжимаются вокруг этих двух полушарий. – Вот ощутить бы их на ощупь!»