- Теперь ты также можешь задать ей вопрос, который мучил тебя все эти годы. Я уже ее спрашивал и получил на это ответ. Пойди теперь ты к ней и спроси: «Почему она тебя бросила?»
- Ты ее нашел и мне ничего не сказал об этом?! Как ты мог? И еще называешься моим отцом! Почему ты так жесток со мною, папа? Это, наверное, ты вынудил Кетрин сбежать. Это по твоей вине ей пришлось меня бросить! Да! Я прав?!
- Ты можешь ее сам спросить, почему она это сделала. Она ведь сейчас находиться не так далеко, как ты считаешь. Твоя так называемая и обожаемая мамочка носит теперь фамилию Стокми, и приходиться тому малышу, которого ты привел не так давно в дом, матерью. Да, Робби наш с Кетрин ребенок, плод нашей с нею великой и вечной любви, которого она прятала от меня столько лет. Твоя любимая матушка лишила тебя брата, а меня – сына. Разве на такое способна любящая мать?!
Непролитые слезы стояли в его голубых глазах, грудь его подымалась и опускалась, словно при быстром беге, зубы скрежетали, а ладошки были сжаты в кулаки.
«Разве на такое способна любящая мать?!» Эти слова раз за разом повторялись в его мозгу, пока жестокая правда не дошла к маленькому, детскому сердечку, разбив его на кусочки.
Джонатан не молвил и слова в защиту свой «любящей» матушки, но с высоко поднятой головой вышел гордой походкой из кабинета.
- За что ты так жестоко с собственным сыном?! – стал его корить Бертольд. – Он еще ребенок!
- Пусть не строит ложные иллюзии! Лучше пусть он от меня узнает жестокую правду, чем услышит это от посторонних. Это я еще мягко ему истолковал, что к чему. А другие такими не будут.
- Значит, Джонатану еще нужно тебя поблагодарить за то, что ты сделал ему больно, за то, что разбил его мечты и надежды? Да, ты отличный отец, ничего не скажешь, Ричард. Тебя можно ставить на пьедестал.
- Ну, уж точно лучший родитель, чем Кетрин, которая не только избавила собственного ребенка его родного отца, но и сбежала от второго приемного. Ну, да, он ведь ей не настоящий сын! Она ведь никогда его не любила, как любит родная мать. А самое худшее в этом то, что она привязала Джонни к себе, а потом бросила, как надоевшую игрушку, как какого-то щенка, сделав того несчастным и одиноким!
С этими словами герцог вышел из кабинета.
***
Час спустя. Дом Стокми
- Дороти, тут какой-то мальчик спрашивает Кетрин, - услышала миссис Стокми голос Анет, которая стояла возле входной двери в присутствии незваного гостя. – Но я не знаю никого с таким именем в нашем доме. Он, наверное, ошибся домом, не так ли? Я ему так и скажу.
- Не надо, Нетти, - ответила жена отца Гаврилия, поспешив к выходу.
Увидев Джонатана, которого она не видела более пяти лет, на ее глаза навернулись слезы. Перед нею стоял уже не пятилетний малыш, а десятилетний мальчик.
- Я знаю, кто такая Кетрин. Ты можешь идти. Я сама поговорю с юным гостем, - она мило улыбнулась девочке и та оставила их наедине, после чего миссис Стокми наглухо закрыла двери, чтобы никто не подслушал их разговор.
- Я так долго мечтал об этом дне, мамочка, - Джонатан бросился в нежные объятия миссис Стокми. – Наконец-то мы снова вместе. – Он так крепко обнимал девушку, будто боялся того, что она снова исчезнет, и он ее больше никогда не увидит.
- Я тоже так счастлива тебя видеть, мой мальчик, мой малыш, - девушка ласково гладила белокурые волосы Джонатана, наслаждаясь его теплыми объятиями. – Я так мечтала одного дня тебя увидеть снова и вот этот день наступил.
- Кетрин, Кетрин, отец наговорил мне столько гадостей о тебе. Но я ему не верю. Не верю. Он лжет. Тебя ведь похитили, правда? Тебя здесь удерживают против твоей воли, да? Тогда я тебя отсюда заберу. Мы уедем в Англию и снова заживем, как тогда. Правда, мамочка? Мы снова будем счастливы.
- Милый, говори потише. Нас могут услышать. И не называй меня больше Кетрин, ладно?
Джонатан насторожился странной просьбе девушки и отстранился от нее, его глаза были полны недоверия и подозрения.