- Я прямолинейный человек и не люблю пресмыкаться даже перед такими титулами, как у вас, ваша светлость, - откровенно сказал барон. - Поэтому скажу то, что я думаю на самом деле, а не то, что я должен был бы сказать под прессом общественного мнения.
- Я ценю честность выше всего, милорд.
- Я так понял, вы также претендуете на руку моей дочери. И мне лично вы нравитесь больше, чем граф Торнктон.
- Спасибо, милорд.
- Вы кажетесь надежнее, мужественнее. И в ваших глазах я вижу не только похоть к моей дочке, как у графа Торнктона, но и искренние чувства, которые я ценю превыше всего.
Ричард был поражен искренностью старого человека, а также его способностью видеть человека насквозь.
- Я в своей жизни любил только одну женщину и до сих пор ее люблю. Поэтому желаю моей Кети испытать такую же безумную любовь, которую чувствовали мы с ее покойной матушкой.
- Боюсь, вас, милорд огорчить, что между нами с вашей дочкой существует любовь только с моей стороны, - правдиво сообщил Ричард. – Но я готов приложить все усилия, чтобы мисс Бекетт однажды почувствовала то же самое, что я чувствую к ней сейчас.
- Вы очень честный человек, ваша светлость, - похвалил барон герцога. – Это очень похвально. Не каждый джентльмен сказал бы такое отцу девушки, чью руку он пришел просить у того. Большинство бы отказало такому человеку сразу. И вы этого не побоялись.
- Милорд, я хотел сказать…
- Не перебивайте меня, молодой человек, - перебил его старик. – А то я забуду, что хотел вам сказать.
- Простите, барон Бекетт.
- Сегодня за завтраком я понял, что вы посмели поцеловать мою дочку без ее на то разрешения, поэтому она на вас безумно злиться и считает вас последним мужчиной на земле, за которого она бы согласилась выйти замуж.
- Милорд…я…
- Я не давал вам слова, ваша светлость. Хотя она твердит, что ненавидит вас, однако я в это не верю. Да, она вас боится. Да, она вас презирает. Но это все поправимо. Страх можно превратить в страсть, презрение можно превратить в любовь. Любящий человек сможет подобрать заветный ключик к сердцу девушки, которую любит сильнее жизни. Вы ее любите сильнее своей собственной жизни, ваша светлость? – спросил старик, внимательно наблюдая за герцогом.
- Да, - тихо ответил Ричард, глотая слюну. – Только я не уверен, что она меня полюбит когда-нибудь также сильно, как я ее. Хотя и желаю этого так сильно, что готов сдвинуть горы ради одного ее взгляда, полного ответной любви.
- Кети, думает, что я уже старый и многого не замечаю, но она ошибается. То как она мило краснеет, когда речь заходит о вас, свидетельствует лучше всего! Она волнуется, сердится...! Да она оживает, когда говорит о вас! Хотя пока это только одни бранные слова. Но все может переменится в любую минуту. Уверен, что в ее сердце вы уже заняли определенное место, только она пока сама этого не понимает, глупышка. Вам нужно своей любовью найти к ней подход, растопить ее оледеневшее сердце, согреть его, дать ему столько тепла, сколько оно в нем нуждается. Мое благословение вы получили. Теперь дело за вами. Желаю вам терпения и удачи, сынок.
39
В гостиную ворвался граф Торнктон, обезумев от гнева на друга.
- Что ты с ней сделал? – закричал он, не обращая внимания на барона Бекетта или попросту не заметив старика, сидевшего незаметно в углу комнаты. – Что значат твои слова «я ее скомпрометировал»?
- Прости меня, Дерек. Только я считаю, ты должен знать перед тем, как обручатся с мисс Бекетт, что ты будешь не первым мужчиной, который ее целовал.
- Мерзавец! Но ты ведь знал, что я хочу на ней женится, почему такое сделал?
- Я тогда не знал, что она и есть мисс Бекетт. Прости.
Герцог взглянул на барона. Тот внимательно слушал их разговор.
- О, барон Бекетт! – взволновался граф, заметив старика только сейчас. – Простите, я вас не видел.
- Ничего, граф, - спокойно ответил старый человек. – Продолжайте, джентльмены. Не обращайте на меня внимания.
- Прошу меня великодушно простить, милорд, - обратился Ричард к барону. – Но так как вы приходитесь отцом леди, о которой мы будем говорить дальше, считаю, что вам будет лучше разрешить нам поговорить наедине с графом. Есть просто такие вещи, которые вам лучше не слышать, милорд.