— Советую поживее определиться, кто из вас уйдет. Или выберу я. — произнес Кьяллак. На мгновение запустив свою широкую ладонь, в мои растрепанные от ветра волосы. И я прижалась к нему сильнее. Изо всех сил стараясь не рыдать.
Маги молчали. Явно не собираясь уходить добровольно. Выждав еще несколько секунд, катан мягко отодвинул меня, принимая боевую стойку. Я переместилась так, чтобы находиться позади него. Его пламя окутывало меня, словно плотное покрывало. Защищая и делая недосягаемой для выродков Кша. Она подпитывала их своей магией. Но лишь временно. Сейчас это было очевидно.
Мгновение. И азгар атаковал первым. Сорвавшись с места. Запустив по обе стороны от себя шакру. Я следила за ним, словно завороженная. Он нападал на ублюдков Атори, словно голодный змей. Кружа вокруг них. Мощный, гибкий и смертоносный. Заклинания, которые маги метали в него, просто отскакивали в сторону. Или растворялись в огне. Азгар по кусочку, кромсал их. Отрезая мелкие части тел. Теперь я понимала, о чем говорил мне Санас. Этот мужчина в бою был словно сама смерть. Неминуемый приговор. Я впервые видела так близко, как сражается воин азгар. За ним след в след кружили языки пламени, делая его неуязвимым. А диски шакры порахали вокруг врагов, нанося точные удары. Словно бы им отдавали ментальный приказ. Это было леденящее кровь зрелище. И вместе с тем, ничего более невероятного, я никогда не наблюдала. Не мудрено, почему фениксы, джинны и эльфы, стали на сторону этого ворвавшегося в наш мир народа. Признав их своими правителями. Подчинившись и вверив судьбу Шанкара в их руки. Такой силе невозможно не подчиниться.
Бой окончился также стремительно, как и начался. Всего несколько минут. Песок вокруг Кьяллака окрасился в алый цвет. Один из прихвостней Кша лежал разрубленным надвое. Третьего катан держал за длинные рыжие волосы. У него не было одной руки. Катан посчитал, что одной ему будет достаточно, чтобы передать королеве голову ее брата.
— Сейчас ты возьмешь голову Арле. Доставишь ее Атори и передашь, что время вышло. Я отправлю ее подыхать на Хаасту. — прорычал катан в лицо израненного мага. Затем зашвырнул его в шлюпку вместе с посланием для королевы. И тот умчался прочь. Гонимый пламенем победителя.
Я неотрывно разглядывала своего азгара. Будто бы не видела его многие годы. Он стоял в лучах палящего солнца. Всполохи его огненной стихии сливались с оранжевым отблеском света. Капельки пота выступали на висках. Вены вздувались на руках и шее. Лицо с одеждой забрызгано кровью. На щеке свежая, двухдневная рана. Останется шрам. Он застыл неподвижной статуей. Словно вдруг испугался, передумал подходить ко мне. Его рот исказила болезненная гримаса. И он резко приблизился ко мне. Рухнув рядом в песок. Сгребая в охапку. Прижимая к своему телу до хруста костей. И это было самым желанным для нас обоих в данный момент.
— Прости, что не смог отыскать тебя раньше. — с надрывом зашептал он мне в волосы, — Санас думал, что ты погибла в буре, прыгнув в логово огр. О чем ты думала, Алира? — перешел он на рык.
— О том, что не могу подвести тебя. О том, что хочу жить для тебя. — честно призналась я. И по моим пересохшим щекам все-таки побежали слезы облегчения.
— Тише. Тише. Я рядом. — погладил он меня по спине, целуя в макушку, — Идем. Ты ранена. Нужно срочно доставить тебя к лекарям.
Кьяллак поднял меня на руки и понес к своему роллеру. Я обвила его шею руками, уткнувшись в ключицу лицом. Вдыхая такой родной запах. В глубине души я боялась, что он не придет за мной. Или не успеет раньше, чем меня схватят. Может быть, даже бросит. Не такая уж я и важная фигура в этой войне. Но он здесь. Значит, я действительно настолько дорога ему.
— Пей! Не спеша — поднес он к моим губам флягу с водой. Разместившись вместе со мной на роллере. При этом не выпуская из рук. Словно, что-то очень ценное. Его пальцы подрагивали, когда он меня осматривал.
Я выпила совсем немного для начала. Из уроков по выживанию, я знала, что сразу много пить не стоит. Хоть у меня и не было еще слишком сильного обезвоживания. К тому же, губы растрескались в кровь. Плюс я была ослаблена из-за заражения. Пульсация и подергивание в ноге увеличивались с каждой минутой. Терпеть становилось сложней.
— Я ощущаю твою боль. — лицо Кьяллака исказила гримаса злости, — Никогда не думал, что мне может быть больно, от того, что больно кому-то другому.