Люсия тяжело сглотнула. Ее карие глаза горели на бледном лице как два огня. Андрей стоял за соседней дверью и едва дышал, наблюдая за происходящим через приоткрытую щель.
– Вы предлагаете не безопасность, – холодно отрезала его мать. – Вы хотите забрать моего сына, сделать его идолом в своей войне и использовать как наживку для Диспенсеров.
Лицо Нейка Брея приобрело неестественный, багрово-серый оттенок.
– Ваш сын не безродное отребье. Он законный наследник Рианского престола. Его место не здесь, а в лиделиуме.
– Лиделиум предал нас! – сорвалась Люсия. – Он предал нашу семью, нашу династию, когда они больше всего нуждались в поддержке! Все те, кто, как вы говорите, должен войти в вашу жалкую коалицию – Адлерберги, Ракиэли, Хейзеры, Варлаамовы, Подис, Бренвеллы, Кастелли, – все они однажды уже предали нас, присягнув Диспенсерам! Когда Константин вторгся в земли Рианской империи, ни они, ни ваш хваленый Галактический Конгресс не смогли сделать ничего, чтобы ему помешать. Мои предки были вынуждены скрываться в низах не просто так. Защищая империю, Деванширские потеряли почти всех своих людей. Они потеряли все. Когда их армия была разбита, никто из лиделиума ни тогда, ни спустя годы не протянул им руку помощи. Этим людям я, по-вашему, должна доверить жизнь своего сына? Им и вам – бывшей правой руке Диспенсеров, которого обвиняют в предательстве и смерти императора?!
Нейк Брей сцепил руки в замок. Слова Люсии явно задели его больше, чем он показывал.
– То, что грядет, намного страшнее войны Константина. Вы думаете, что это вас не затронет, – но вы и ваши сыновья всегда будете первой и главной мишенью для Диспенсеров. Хотите защитить их, перестаньте бежать. Люди не пойдут за мной, но они пойдут за вашим сыном. Его права на престол не в силах оспорить ни Диспенсеры, ни Галактический Конгресс.
– Не смейте, – яростно прошипела Люсия, – не смейте говорить так, будто оказываете мне услугу! Деванширские отдали слишком много, пытаясь противостоять Диспенсерам, и проиграли. Их долг перед Рианской империей выплачен с лихвой. Ни один из моих сыновей больше не пожертвует своей жизнью и тем более не обречет миллиарды людей на новую войну!
– Сколько осталось вашему старшему сыну? – резко, с нескрываемой неприязнью бросил Брей. – Месяц? Полгода? Год? Думаю, год в лучшем случае. Это максимум, на который хватит ваших денег и сил мальчика для борьбы с болезнью. Вы все еще пытаетесь высоко держать голову, доказать всем, что не нуждаетесь ни в какой помощи, но ваше окружение, ваш вид и ваш дом вас выдают, – Нейк обвел рукой их скудную лачужку. – На лечение сына вы потратили все средства, что у вас были, но лишь продлили его мучения. Ваша семья на грани нищеты. Сколько ему осталось? Сколько дней жизни сына вы купили на последние деньги?
Андрей стоял, прижимаясь от слабости к дверному косяку. Его сердце гулко билось в груди.
– Убирайтесь! – закричала Люсия. Ее трясло как в лихорадке. Андрею казалось, что еще немного – и от боли, отчаяния и ярости от ее голоса начнут плавиться стены. – Вон! Убирайтесь из моего дома!
Андрей еще никогда в жизни не видел мать такой. Она словно обезумела, крича на Нейка Брея и задыхаясь.
– Не смейте появляться здесь! Не смейте приближаться к моим сыновьям! Вон! Вон из моего дома!
При каждом новом крике Андрей вздрагивал всем телом и вжимался в стену. Он не заметил, как от слабости и перенапряжения у него пошла носом кровь. Он все еще стоял, облокотившись о дверной косяк, и каждые несколько секунд ему приходилось вытирать с него мутно-бордовые разводы.
Нейк Брей при криках Люсии даже не вздрогнул. Он устало поднялся, последний раз хмуро оглядел помещение и направился к двери. Он оглянулся лишь у самого порога. Его взгляд скользнул в сторону приоткрытой двери в другом конце комнаты, словно мужчина знал, чувствовал, что тот, кто ему нужен, был там.
– Какая жалкая, печальная картина, – приглушенно сказал Брей. Ни в его голосе, ни в глазах больше не было ни капли гнева. Там осталась лишь глубинная печаль. – Наследники одной из самых знатных династий лиделиума обречены прозябать в нищете из-за слепого скудоумия и трусости одной-единственной женщины.
А потом он ушел. Еще с минуту Люсия смотрела на хлопнувшую перед ее лицом дверь. Андрей дождался, пока его мать, обессилев, словно в трансе скрылась на кухне, и, даже не накинув куртки, тихо выскользнул на улицу. Пока он пытался бежать за удаляющейся фигурой Нейка Брея, его пульс раздирал барабанные перепонки. Кровотечение из носа усилилось. Андрею так и не удалось настигнуть герцога, когда он изнеможенно склонился, упершись ладонями в колени.