В случае, если суд признает вину Леонида Крамера, не только он, но и вся его семья должна будет отправиться на эшафот. Смертные казни являлись редкостью и уже в течение сотен лет оставались запрещены практически во всех государствах галактики, но в лиделиуме работали свои законы. И они, как оказалось, зачастую были куда страшнее.
– Я слышала, племянник Леонида, Марк Крамер, близок к Андрею Деванширскому, – между прочим обронила Мэкки, обратившись к Калисте, – не удивлюсь, если в конечном итоге его оправдают. Тебе известно хоть об одной казни в лиделиуме? Нейка Брея уже больше десятка лет обвиняют в смерти Александра Диспенсера, и что с того? У Галактического Конгресса кишка тонка даже посадить его за решетку. Ты уверена, что они всерьез кого-то казнят? – она усмехнулась. – Держу пари, максимум, что они сделают, – сошлют Леонида на Тэрос. И то для вида, на пару лет. Дождутся, пока все уляжется, и выпустят его и дальше охотиться на тех крылатых тварей, что сожрали его брата. Все это, – Мэкки тыкнула пальцем в сторону новостной голограммы, – не более чем спектакль, разыгранный для низкосортных идиотов вроде нас.
И без того мрачное лицо Калисты вдруг приобрело землистый оттенок.
– Крамеры виноваты в смерти двух миллионов повстанцев, – вклинилась я, – Андрей Деванширский не посмеет их защищать. Это отвернет от него своих же людей.
– Каких людей? – вяло поинтересовался Филипп. – Мэкки? Меня? Может, быть, Калисту? Людей, которые для него не больше чем цифра в статистике потенциальных войск? Биологическая масса? Хотя кто я такой, чтобы судить. Вероятно, услышь Деванширский мудрые изречения Лауры Гааль и узнай, что способен потерять ее неоценимую поддержку, он, безусловно, не раздумывая пришил бы лучшего друга.
– Андрею Деванширскому, Нейку Брею и прочим элитарным выродкам из лиделиума плевать на нас, – подхватила Мэкки, устало посмотрев на меня и на посеревшую Калисту. – Даже Хейзерам плевать. Миллионом больше, миллионом меньше. Присоединившись к повстанцам, они насильно ввязали всех нас в войну. Пока мы подставляемся под пули и строим для них базы, они отсиживаются в Диких лесах и хлебают игристое.
На Калисте не было лица. К своей тарелке она так и не притронулась и выглядела так, будто еще несколько секунд – и взорвется. Или расплачется. Или и то и другое одновременно.
Я поспешила перевести тему?
– Каким образом другие члены семьи Крамер могут избежать смертной казни?
– Мы говорим в теории? – уточнила Мэкки. – Если представить, что все законы и правда работают так, как и должны?
Я кивнула.
– Тогда никак, – ответил за нее Филипп. – Единственный вариант не нести ответственность за действия своего клана – отречься от семьи. Навсегда отказаться от титула, наследства и места в лиделиуме.
– Не такой уж и плохой вариант, когда альтернатива – смерть. – Я перевела взгляд на Мэкки. – То есть если Марк Крамер отречется от семьи, это спасет ему жизнь?
– А что ты смотришь на меня? – в недоумении отрезала она. – Это Филипп у нас знаток международного права.
– У меня много талантов, – подтвердил Филипп. – И нет, отречение от династии Крамеров не спасет. Теперь уже поздно. Но если бы он сделал это до того, как дело дошло до Конгресса и суда, и смог доказать свою невиновность – Леониду пришлось бы отвечать за свои зверства в одиночку. Сейчас Марку Крамеру рассчитывать не на что. Если, конечно, какое-нибудь внезапное чудо ему не поможет…
– Я надеюсь, ему ничего не поможет, – сказала Кали чужим голосом. – Я надеюсь, что отпрыска Крамеров и Леонида ждет самая страшная, самая чудовищная казнь из возможных. Я надеюсь, их смерть будет медленной и мучительной, что их пытки будут длиться часами и, не в силах их вынести, они оба сойдут с ума раньше, чем испустят последний вздох. – Калиста бледнела с каждым словом, но ее голос оставался твердым и острым как лезвие. – Я надеюсь, Верховный суд будет в точности следовать старым, зверским законам лиделиума тысячелетней давности и Леонида Крамера, как и его выродка, отдадут на растерзание толпе. Пусть отдадут их в руки тех, чьи близкие погибли на Мельнисе. Пусть начнут с них.
– Это довольно жестоко, Кали, – после недолгого молчания отметила Мэкки. – Справедливо, но жестоко.
– Тем более мы не знаем всей правды, – тихо добавила я.
– Какой именно правды? – переспросила Кали. – Что два миллиона сгинули на Мельнисе и никто ничего не сделал? Что проклятая Понтешен сломала их рассудок, а Крамеры разбомбили базу? Какую правду мы не знаем?
– Мы не знаем ничего. Ни о Понтешен, ни о Крамерах. Тому, что случилось на Мельнисе, нет оправданий, и если они виновны в этом, то определенно заслуживают смерти. Но пока Верховный суд и Галактический Конгресс официально не подтвердят это…