Молодой Станислав Лихновский после смерти отца выплатил младшему брату Войтеху его долю деньгами, которые накопил отец. Войтех был управляющим в епископской экономии Храстице, часах в трех езды от Старого Седла. Он женился на Жофии Пирковой, дочери богатого мельника в Скалине, и у них уже было двое детей.
Отец Жофии явно рассчитывал на то, что Станислав останется на военной службе, а поместье перейдет к Войтеху и тем самым впоследствии к его, Пирека, внукам. Он был крайне разочарован новым оборотом дела, и еще больше его дочь, Жофия Лихновская, которой уже грезилась жизнь помещицы. Вот в престольный праздник она с супругом и разряженными детишками едет в Нетворжице в костел — в экипаже, а на козлах кучер в галунах!
Жофия вздыхала и всем жаловалась на неудачную судьбу. С юных лет ей не везет!
Войтех сердился на ее хныканье:
— Разве это не по праву? Обидел нас брат чем-нибудь? Ведь он старший, и я рад, что он ушел в отставку. Какая радость быть офицером? Что у них за жизнь без домашнего очага? Знай зевай на плацу от скуки да шляйся по борделям. Теперь он женится, пойдут дети. Это правильно, я его одобряю. И чтобы ты больше не пикнула! Радуйся, что здорова, дети наши здоровы и живется нам не худо.
Станислав Лихновский недолго пробыл в именье. Он уехал в Вену и через несколько дней вернулся оттуда с женой, вроде хорваткой. Говорила она как-то не по-нашему, но с дворовыми людьми все-таки могла объясниться. Годами была постарше Станислава, но какая красавица! Куда за ней всем нашим чешкам.
Станислав проехал с ней в экипаже по Ранькову, явно лишь затем, чтобы покрасоваться. Они пообедали в гостинице и отправились осматривать эрцгерцогский замок. К концу дня, вернувшись в город, они зашли в распивочную Фассати, но ненадолго: поели сосисок, выпили вина и опять уселись в экипаж, — пора, мол, домой.
Женат он уже на этой хорватской красотке или только собирается? Неужто женится? Или привез ее просто так, на время?
В трактире только об этом и толковали.
Лихновский со своей хорваткой на обратном пути к дому так гнал лошадей, что на площади чуть не задавил темноволосую девчушку, которая вырвалась из рук матери и побежала прямо к экипажу. Хорошо еще, что молодой барин вовремя своротил в сторону.
Девочка была Марта Ержабкова. Смертельно перепуганная мать погрозила кулаком вслед экипажу.
— Да кто же это такой? Граф, что ли, что так носится по городу?
Услыхав, что в экипаже сидел помещик Лихновский, вдова принялась всячески честить его, обзывая выскочкой и нахалом. Подумайте — разъезжает тут с распутницей, никого не стесняется!
Месяца через два хорватка уехала из Старого Седла. Станислав сам отвез ее в Табор, на вокзал, к венскому экспрессу, и очень учтиво — так люди рассказывали — распрощался с любовницей. Как настоящий граф с какой-нибудь принцессой: руки ей целовал, чуть не стал на одно колено.
— До встречи в Вене, дорогая! — воскликнул он на глазах всех пассажиров. — До свиданья, незабвенная!
Вскоре после этого Голман стал сватать невесту для новоиспеченного помещика.
Надо сказать, что за кулисами этого сватовства стоял профессиональный картежник Бейловец. Он знал — кому же знать, как не ему! — подходящую невесту в Незбышах, мадемуазель Сидонию, дочь богача и скряги Граза. Ох и приданое у нее, сколько нарядов, а главное — деньги, деньги!
Бейловец тоже погрел руки на этом. Но он был недоволен, жаловался, что старый Граз, а вернее, Голман, его надул и что больше он не станет вести дела с таким сквалыгой. Играть с ним в карты — это пожалуйста. Но устраивать ему выгодное сватовство — нет, увольте.
Пришлось старому Гразу прибавить Бейловцу малую толику, ведь жених был не только богач и хорошего рода, но еще и австрийский офицер, стало быть, почти аристократ, ведь он встречался, как ровня, с баронами и графами.
— Вот это-то мне в нем и не нравится, — заявил старый Граз, когда Голман впервые явился к нему по этому делу. О Лихновском он и слышать не хотел. — Моя дочь выйдет за учителя, это дело верное. Когда он умрет, она получит пенсию. А если не за учителя, то за крестьянина, у которого крепкое хозяйство и который знает свое дело. А до чего доведет именье офицер? Ведь он не отличит пшеницы от ячменя. Моей дочери замуж не к спеху, пусть подождет, я сам выберу ей хорошего жениха.
— А почему бы не спросить мнение вашей супруги? — с безнадежным вздохом сказал Голман, уже собираясь прощаться.