На седьмом и восьмом отборе мужчин стало раза в два меньше. Теперь их приходило от десяти, но не больше двадцати. И к одиннадцатому заходу, когда время шло, а на меня ничего не воздействовало, нервничал не только смотритель – если я правильно оценила его дёрганные движения, которыми он выпроваживал невыбранных, - но и мужчины, а за ними и я.
Казалось, что со мной что-то не так. Думала даже, что всё до этого мной понятое было ошибочным, что всё не так, как виделось и ожидалось. В какой-то момент промелькнул страх, что за мыслями и разглядываниями, попытками понять всё происходящее пропустила того, к кому могло потянуть.
А уж когда смотритель не возвращался больше положенного и вовсе струхнула, что новый кубик, опустившийся на пищащей тарелочке на столике, никак не помог. Сердце испуганно скакало в груди, зуд становился всё более нестерпимым. Хотелось вскочить на ноги и хорошенько пометаться из угла в угол, но те уже так гудели, что отказывались двигаться, от чего последние две группы мужчин я встречала сидя.
Прошло ещё минут пятнадцать, не меньше, когда дверь снова открылась, и в зал вошёл смотритель, а за ним семеро каранагцев. Они чем-то отличались от всех тех, кто приходил до этого, но схожи между собой. Но визуально этого было не понять. Причёски разные, огоньки в глазах тоже, черты лиц и подавно. Тогда… в чём же разница?
Почему их я чувствую словно иначе. Оцепенение, что сковало меня с их приходом, было куда жёстче. Оно словно покусывало кожу, пытаясь пробраться под неё, забраться как можно глубже. Но я так устала, что уже не сопротивлялась этому ощущению. Наоборот, словно пыталась впитать в себя, набраться этой странной силы, дать уставшему телу энергию.
Тело словно само приподнялось и выпрямилось, сделав шаг. Вздрогнули все. Я от удивления – тело сделало шаг! Мужчины на вдруг резко подогнувшихся коленах и ошарашенно смотрящих на одного из своих. Ну и смотритель, который и вовсе упал на колени, низко опустив голову.
Как и замечала раньше, чем больше шагов делаешь, тем легче будут следующие. Оцепенение оковами спадало с тела, даже дышать становилось легче. В груди всё сильнее трепетало сердце, оно словно тянулось вместе с душой вперёд. Это и есть притяжение? Если так, то почему меня тянет сразу в две стороны?
Глава 13.
Сначала это было не так заметно. Но когда до мужчин осталось не больше трёх шагов, это чувство – будто разрывающее в обе стороны – стало почти нестерпимо. Тело даже шагнуло чуть в сторону, чтобы удержаться и не завалиться набок.
Кажется, тот, к кому я шла, понял это. На силу оторвал взгляд от меня и посмотрел в туда, куда меня клонило с прямого пути. Под его взглядом рядом стоящие отшатнулись подальше и только один остался стоять, выпрямляясь с трудом, так, будто ему на плечи оказывалось неимоверное давление.
Он шагнул в нашу сторону, чем ослабил чувство разрыва в меня внутри. А когда встал рядом с тем, к кому я шла до этого, мне и вовсе легче стало преодолеть оставшиеся сантиметры. Правда в конце ноги подкосились, лишившись сил и напряжения, заставлявших тело двигаться. И я бы упала на колени, если бы не четыре крепких руки, подхвативших меня ещё в полёте.
Тёплые объятья укрыли от оставшегося где-то за ними давления, позволяя расслабиться и, не смотря на смущение, уткнуться носов в стальные плиты груди одного из выбранных мной.
- Умничка, - проурчал тихий голос над ухом. Он пронимал своей глубиной и мягкостью, заставляя мурашки толпами бегать по телу от макушки до пят и обратно.
- Малышка, - проворчал второй более хриплый рядом и со спины, к которой прижались, закрывая от мира окончательно.
Мне дали несколько секунд, чтобы прийти в себя, а потом попытались увести из зала. Да только ноги совершенно не слушались. Не было в них свинцовой тяжести, лишь щекочущая лёгкость, но двигать ими я не могла, как, впрочем, и всем телом.
Было немного боязно, что меня отпустят и скажут следовать за ними. Да и непозволительно долго прижимали к себе. Но вопреки ожиданиям меня просто подняли на руки и понесли. Правда, выйдя в коридор, один из выбранных мной мужчин, обернулся на смотрителя и чуть порыкивая сказал:
- Передай Ландо ол Тоу номер нашей комнаты. Пусть зайдёт.
- Есть, - ответил консультант.
По его голосу я поняла две вещи. Во-первых, это был тот же, что сопровождал нас в зал, а, значит, он не менялся с другими, как показалось сначала. Во-вторых, в его голосе явно слышались и тревога, и облегчение. И если второе мне было понятно – меня удалось пристроить, - то вот первое. Беспокоится из-за состояния? Разве оно не нормальное?