— Торенс и Флавий, — он совсем не заметил как она оказалась за его спиной, обвила руками его торс и прижала к себе. Её губы касались его обнаженных плеч, шеи. Он не мог оторваться от созерцания картины, прикосновения Флоренс возбуждали, заставляя ожить его плоть.
Двое на картине продвинулись дальше, их ласки срывали протяжные стоны с губ друг друга. Юноша с каштановыми волосами прогнулся навстречу чужим рукам, да и не только рукам. Холод заструился по венам огненным потоком, проник в каждую клеточку тела Юлиана, сорвал стон с его собственных губ. Флоренс сидела на его бедрах, юбки черного строгого платья разметались в беспорядке, ладони упирались в его грудь. Она двигалась медленно, будто пробуя его на вкус.
— Смотри на меня! — властный голос, ему невозможно было не подчиниться. Только разок, всего один раз он ещё раз взглянет на такого близкого, безумно родного черноволосого... нет, не мужчину, на Дару, представшую на картине неизвестного художника в мужском обличьи. В последний раз.
— Дара! — встретиться с её синими глазами, понять, осознать… и потерять.
Боль. Резкая боль заставляет взглянуть на герцогиню, её лицо искажено жутким оскалом, некогда светлые глаза сияют лиловым огнем. Она увеличивает темп, бешеная скачка заставляет кричать от боли, он не может отвести взгляда от её глаз. Холод, пустота, боль — всё затмевается этими кошмарными глазами, из которых непрерывно текут слезы.
— Кто позволил? — властный, холодный и чуждый голос заставляет герцогиню отвести взгляд.
Его трясет, он не в силах обернуться и посмотреть на незваную гостью или спасительницу. Всё заканчивается быстро. Перед глазами темнеет, краем сознания он улавливает едва различимое «Он мой!».
Глава 6
— Шеф, ну что?
— Ничего.
— Шеф, ну что?
— Ничего.
— Шеф, ну что?!
— Воды.
© Следствие ведут Колобки
-1-
— Утром. Здесь.
Меж тем до утра им предстояло провести не менее одного часа в обществе друг друга под двумя кустами-близнецами. Перспективы, надо заметить, не самые радужные и с каждой минутой желание выдворить белобрысого из укрытия всё возрастало и возрастало. Шипящее «Тише» прозвучало в унисон, краткая дуэль взглядов и первозданная тишина. Только легкий ветерок шелестит листвой, и где-то стрекочет кузнечик. Валентина бы многое отдала, чтобы оказаться в одних кустах с ним, а не с этим подобием Мрака.
— Это мои кусты, — выдала она, как только парочка прошла мимо их укрытия.
— Я их первый нашел, — веско заявил белобрысый.
— А я приметил раньше, — порывшись за пазухой, она вытащила сложенный в два раза листок, уже изрядно помятый, но ещё целый.
— Что это?
— Карта. Можешь сам убедиться, там отмечены именно эти кусты. Так что до утра можешь полежать в любых других, а из моих попрошу удалиться.
Она сама не заметила как перешла на «ты», но сказанного не вернешь. Неужели это кусты так успели их сроднить? Что же в таком случае творится в беседке с Юном и старшим подобием Мрака?
— Клякса на бумажке ещё ни о чем не говорит. А вдруг здесь обозначены соседние? Надо бы проверить, — ей всунули лист обратно, краем глаза она заметила стремительную попытку Арти подняться.
— Эй, вернись!
Она перекатилась на бок, ловко ухватила его за руку и потянула на себя. Охнув, юноша упал сверху, и прижал Тино к земле своим весом. Его лицо оказалось совсем близко, горячее дыхание касалось губ, кровь прилила к её щекам. Глаза Арти были чернее ночи, они будто заглядывали в душу, заставляли затаить дыхание, замереть. Не выдержав этой пытки, она опустила взгляд на его губы, слегка приоткрытые, к ним хотелось прикоснуться. Какие они? Мягкие, приятные или же нет? Застигнутая врасплох собственными желаниями, Валентина со смесью страха и любопытства осознала, что никогда не целовалась по-настоящему.