— Дядя? — взгляд скользит по статной фигуре Стефана и задерживается на ружье в его руках.
Резкая боль в груди, крик срывается с его губ, в глазах темнеет…
Юн стоял всё в том же дворике, а рядом суетился дядя. Было странно видеть самого себя, лежащим на земле — на лиловой ткани платья расползалось алое пятно, локоны Валентины уже испачкались в грязи (она будет недовольна), а в застывшие глаза было страшно смотреть. Глупая, нелепая смерть.
— За что? — его мертвое тело уже оттаскивали куда-то, идти за Стефаном не хотелось.
На плечо легла рука, он прекрасно знал чья.
— Пойдем.
Поднялся ветер, дворик заволокло дымкой и Тарлоквуд исчез, исчезло всё. Остались только темнота, он и Тьма.
Владения Тьмы. Вне времени.
Кабинет был точно таким же, каким он его запомнил с прошлого пребывания. Широкие книжные шкафы по обе стороны, волнообразное кресло возле кушетки, массивный белоснежный стол за которым сидела его хозяйка. Юн стоял примерно посередине, а рядом зависало нечто прямоугольное, прикрытое черным шелком.
— Судьба… Предназначение… Рок… — она фыркнула и крутанулась в кресле, — Всё гораздо прозаичнее, Иулианий. Взгляни.
Ткань соскользнула на пол, влекомая волей хозяйки Подземья. Та самая картина, увиденная им при первом появлении здесь. Теперь он мог спокойно рассмотреть замершие фигуры сплетенных обнаженных тел. Лица черноволосого мужчины видно не было, художник нарисовал его со спины, а вот у второго героя сего действа Юн с удивлением обнаружил на коже шрам, похожий на тот, что он получил на тех злосчастных учениях. Сходство чувствовалось настолько, будто он сам позировал вместе с… Дарой. Взгляд скользнул на золотистую табличку — «Иулианий и Дарлан». Быть не может.
— Торенс и Флавий, — донеслось до него и табличка вздрогнула под его внимательным взглядом.
Буквы сами собой растянулись в тонкие извивающиеся змейки, едва ли не шипя на незваного зрителя, заползали по табличке, превращаясь в новую надпись — «Торенс и Флавий». Краем глаз он заметил как на коже юноши извивался шрам, переползая ниже и скрываясь на невидимой глазу другой стороне картины.
— Но ведь только что… Я видел иную надпись.
— Вполне возможно. Зачастую мы видим только то, что хотим видеть, а истины не замечаем. И, пожалуй, история Торенса и Флавия одна из моих любимых. Флавий был смелым полководцем, погиб, как и подобает воину, в бою, — усмешка скользнула по её губам и показалась неодобрительной, — А Торенс не смог смириться с потерей друга и наставника. Мальчишка был очень привязан к нему, и не побоялся бросить вызов Подземью.
— Он погиб?
— Как и Флавий, в бою, за тем исключением, что мальчишка сам искал смерти. А ведь мог бы прожить долгую жизнь, как и ты.
Скрепив пальцы в замок, она вытянула руки вперед и демонстративно потянулась. Чуть хрустнули суставы, аккуратные ногти вытянулись, немного напоминая когти хищной птицы. Её взгляд затерялся среди многочисленных бумаг, устилавших стол. Прошла минута, вторая, третья — внимание хозяйки поглотили иные дела.
— Торенс смог спасти Флавия? — не выдержав долгого молчания, спросил Юн, за что тут же был награжден насмешливым взглядом синих глаз.
— Излишнее любопытство и горячность до добра не доводят, юноша, — не смотря на строгий тон, она вновь откинулась на спинку кресла и продолжила рассказ: — Торенс сумел пройти испытания Подземья, и перед порогом Мрака воззвал к праву «Мгбанвэ». До него никто не решался просить о подобном. Но удача изменила ему, он проиграл. А ведь победа была так близко, они могли вместе переродиться в одном из миров. Наказание пало так же на обоих, Подземье забрало их себе, сделав проводниками, вечными, что никогда не познают Покоя. Но иногда…
— Крррхимэ торрраэ доррркх! — вклинилось жуткое рычание, исходившее от маленькой шкатулки на столе.
— Корррумэ аррргх! — прорычала в ответ Тьма.
Воздух вокруг её кресла уплотнился, оно совершило несколько стремительных оборотов, мелькали то высокая спинка, то едва заметная хозяйка Подземья, пока она вовсе не исчезла. Кресло продолжало крутиться, воздух заискрился крохотными желтыми вспышками, и на месте Тьмы появился светловолосый мужчина в красно-золотом камзоле. Незнакомец напоминал Уэсли, только глаза у него были не черными, а изумрудно-зелеными. Оценивающий взгляд мужчины скользнул по Юлиану, и плавно переместился на картину.