«Только один поцелуй, один невинный поцелуй», — уверял сам себя Эмиль, склоняясь к её губам, касаясь их, таких мягких и податливых. В этот раз она не замерла в его объятиях перепуганной ланью, а неуверенно потянулась к нему навстречу. Он не спешил, был настолько нежен, насколько умел. И наградой ему был несмелый ответ на поцелуй.
Что-то скрипнуло. Кажется, дверь. Первой мыслью было — вернулась Грета. Он поднял взгляд, чуть отстранившись от таявшей в его руках девушки, и замер. Хрупкое счастье покрылось тонкой коркой льда и рассыпалось вдребезги серебристой пылью. На пороге стоял Арти. Таким его видеть Найлу не приходилось ещё никогда — бледный, руки сжаты в кулаки, губы превратились в тонкую линию, а глаза… черные глаза сравнялись с ночной тьмой и в них застыла немая ярость, смешанная с удивлением и нескончаемой болью. Не говоря ни слова, младший брат развернулся и ушел.
— Арти! — только и успел крикнуть ему вдогонку Найл.
Что же он натворил?..
Глава 15
Его привязанность к ней стала ей вдруг особенно дорога —
как раз тогда, когда уже нельзя было рассчитывать, что она сохранится.
© Джейн Остин. Гордость и предубеждение
— Шпагу не забудь, шпагу, — суетилась Грета, пока Валентина спешно облачалась в мундир брата.
Времени было в обрез. Каждая минута промедления могла стоить жизни, а вместе с ней и возможного семейного счастья. Возможного ли? Об этом думать не хотелось. Кровь пульсировала в висках, мысли суетились подобно нянюшке, чьи пальцы ловко застегивали пуговицы мундира, в очередной раз напоминая о шпаге Юна. Перевязь, шпага, плащ, шляпа с широкими полями — она была готова ехать хоть на войну, но требовалось гораздо худшее, нагнать Арти и объясниться. Все твари Тьмы подери этот день! Она неловко сунула кинжал в сапог, и бросила взгляд в сторону окна. Пробираться через таверну не хотелось до жути, а пока она свяжет годную «веревку» для спуска со второго этажа, время будет безвозвратно утеряно.
— Беги, деточка, беги. Да будь осторожна, береги себя, — переживала нянюшка. — Эх, и как же вы так… эх…
Надвинув шляпу на лоб, чтобы поля закрывали пол лица, Валентина стремительно вышла из комнаты. В спину летели напутствия и горестные вздохи с причитаниями.
До лестницы она добрела непонятно как, вроде шла и всё осознавала, а то ли и спала на ходу. В ушах до сих пор звенел голос Найла, выкрикнувший имя брата, запоздалое осознание накрыло её тогда волной и чуть не сбило с ног, отпусти её Уэсли, как есть упала бы. Вместо неё на полу повержено корчилась гордость под укоризненным взглядом совести. Когда она смогла обернуться, Арти уже не было. Проклиная свою слабость, она ринулась вслед за Найлом и была остановлена им в коридоре. Под увещевания вернувшейся Греты он уговорил её вернуться в комнату и ждать. Ждать? Сколько можно было ждать?.. С Юном она уже дождалась. Сундук с вещами принесли вслед за ними. Нещадно выбрасывая платья на грязный пол, Валентина раскопала среди тряпок мундир брата. Тут уж и нянюшка удивила её, выудив невесть откуда шпагу Юна.
Тино замерла на верхней площадке, мутный взгляд прошелся по переполненной таверне, звенели кружки, слышался смех, иной раз прореживаемый отборной бранью. Надвинув шляпу ещё ниже, она решительно начала спускаться вниз. Ей удалось пройти половину пути до выхода, как рядом послышался низкий раскатистый смех и кто-то схватил её за руку.
— Эй, поди сюда! Выпей-ка с нами!
Она попыталась вырваться из захвата, но крупные пальцы мужчины лишь сильнее сомкнулись на её запястье и дернули на себя. Потеряв равновесие, Валентина чуть не упала на навязчивого типа, от которого разило кислятиной за версту. С языка были готовы слететь не самые вежливые слова, но пришлось сдержаться.
— Рад бы выпить с вами, но у меня спешное дело, господа, — спокойно и уверенно заявила она, смело глядя в глаза полноватому мужчине, чей хват стал терпимее.
— Да ты не боись, мы ж не обидим, — дыхнул на неё мужик забористым перегаром, и настойчиво толкнул в сторону лавки.
— Эй, смотри-ка, — заявил один из его дружков, срывая шляпу с головы Валентины, — Дык… он совсем мальчишка…
На плечо Тино покровительственно легла рука третьего и ей прямо в ухо доверительно прошептали, да так, что расслышать могли даже сидевшие в дальнем конце таверны: