Пролог
Луша проснулась от запаха горячего яблочного пирога, который только что вынули из печи. Прекрасный сон, где она была смелой воительницей, прервался как раз на том месте, где она вместе со своим симпатичным, но не очень способным союзником, пробиралась через тёмный лес, полный затаившихся монстров, на встречу с поваром-отшельником, который готовил потрясающую еду из никому неизвестных ингредиентов. Сон был частично про еду, потому что уставшая после вчерашней заготовки сена на невыносимой летней жаре, Луша провалилась в сон ещё засветло, позабыв об ужине. В животе предательски заурчало. Этот звук словно прогнал остатки сна, не давая даже подумать над вопросом: чего хочется больше, сладко пахнущей выпечки или продолжения захватывающего, пусть и голодного приключения.
− Луша, вставай! Завтрак пропустишь! Мне не надо, чтобы ты на жаре в голодный обморок бухнулась! – послышался с кухни суровый, низкий, почти мужской голос мамы.
− Иду! – крикнула Луша.
Настроение у неё стало ужасно паршивое. Ещё один день, наполненный тяжёлой сельской работой. А как бы хотелось, чтобы пошёл дождь. В такие дни вся семья сидела дома и Луша могла придаться чтению книжек, который одолжила у местного учителя. Там как раз был ещё томик исторического романа про рыцарей, добраться до которого не давала работа. «Эту книжку читай последней, − говорил учитель, вручая ей томик. – Она самая интересная. Прибереги удовольствие, от ожидания оно станет ещё слаще». И Луша терпела, уже целый месяц терпела, улучив время прочитать и историю лисьего народа, и сборник сказок, и книгу о звёздах. Последнее ей было мало интересно, но за неимением выбора дождливыми вечерами сгодилось. Только вот эти самые дожди закончились неделю назад. Лушу ждала работа без возможности сделать перерыв на чтение.
− Ты уснула там?! – снова кричала мама.
Этот крик отвлёк Лушу от невесёлых мыслей. Тяжело вздохнув, она встала с горы мешков, служивших ей кроватью, и побрела прочь из пристройки, в которой спала летом, чтобы не дышать домашней духотой.
Мать стояла у порога на кухню, уперев руки в бока.
− Сколько тебя можно ждать!? Хорошо не зима, а то всё остыло бы! Луша, как можно столько спать летом?
− Я Луиза, − только и буркнула Луша, ещё грустившая по прерванному сну и немного сердитая за то, что ей не дают возможности почитать ту самую книгу.
− Вот посмотрите на неё, − фыркнула мать, − принцесса нашлась. Хочешь, чтобы все тут языки ломали и поклоны отвешивали тебе? Не смеши людей, Луша. Хоть ты ей скажи.
Она уставилась на отца, безучастно хрустевшего свежим огурцом, окунутым в тёртый хрен.
− Луша останется Лушей… хрум… хоть в дорогое платье… хрум… её наряди, − нехотя выговорил он, не прекращая жевать, роняя ошмётки еды в уже почти совсем седую бороду.
Луиза скривилась от такого зрелища, не способствующего аппетиту.
− Слышала? А теперь садись и ешь, − приказала мать.
Луша промолчала, всё равно она будет виновата, что бы не сказала. Подавив тяжёлый вздох, за которой бы тоже прилетело нелестных слов, она вскарабкалась на табуретку, просто сесть на которую ей недоставало роста, и начала глотать пресную кашу, за которой уже должен будет последовать вкусный пирог.
− Пойми же наконец, − спустя пару минут мать продолжила свою нравоучительную лекцию, − тебе это имя дали те, кто бросили давным-давно. А мы тебя приютили, выкормили. Ты бы умерла если бы не мы.
Луиза была подкидышем. Сложно было об этом не догадаться, взглянув на неё и её семью. Только вот на «тех, кто дал имя» она не злилась, а скорее ей было любопытно узнать их. В книжках подавляющее большинство детей бросали из добрых побуждений, как бы странно это не звучало. Их бросали потому, что не могли вырастить сами. Например, их жизнь была слишком трудна и опасна. Ребёнок бы просто не выжил. Луиза часто воображала родителей храбрыми и благородными воинами, которые оставили её подрастать в деревне, но скоро обязательно придут и заберут, чтобы обучать воинскому искусству. Только бы они не погибли за те двенадцать лет, что их не было с ней. Нет! Такого не может быть! Они обязательно придут! Её сказка не может быть такой жестокой и скучной!
Только делиться своей уверенностью с приёмными родителями, бездетными стариками, она не спешила. Всё равно они не поймут, а мамаша с её суровым характером может и ударить за такое вольнодумие.