— Но теперь знаете, — продолжил он, даря ей ласковый и умоляющий взгляд серых глаз. — И мне бы очень хотелось, чтобы больше вы с ней не общались.
«Приятные слова, только вот за ними недвусмысленный приказ».
В груди Миранды заворочалось глухое раздражение.
— Вы что-то утаиваете.
Как и ожидалось, он прищурился и вежливо спросил:
— Например?
— Например, почему ее присутствие так вас беспокоит? Почему ей вздумалось использовать ваше имя? — решительно перечисляла Миранда, не давая ему возможности отступить. — И почему у вас обоих одинаковый, но крайне редкий цвет глаз, при том, что вы совсем не родственники?
Глаза Арчера превратились в щелочки, грудь резко поднялась — налицо были все признаки приближающейся вспышки гнева. Что ее совсем не волновало.
— Я должен разложить все по полочкам? — прошипел он.
— Конечно.
Миранда ожидала крика, но Арчер лишь склонился над ней, подобно темному ангелу мщения:
— Она живет в позоре, а ее репутация так запятнана, что, пока мы тут разговариваем, Челтенхем наверняка предлагает ей уехать. Общение с сей особой лишь навредит вашему положению в свете.
Миранда даже рот раскрыла.
— Никак не ожидала от вас подобного! Беспокоиться о пагубном общении и запятнанной репутации!
Арчер вздрогнул, словно получил пощечину. Какое-то ужасное мгновение он сверлил жену глазами.
— Держитесь от нее подальше, Миранда, — наконец приказал он и оставил ее в углу в одиночестве.
— Проклятье!
Арчера не было ни в холле, ни на балконе. Быстрый осмотр столовой, гостиной и бальной залы тоже ничего не принес. Как такой крупный мужчина мог исчезнуть менее чем за пять минут?
Пройдя по темному коридору, Миранда поднялась по узкой лестнице, ведущей в ту часть дома, где располагались хозяйские покои. Арчер вполне мог переступить границы светских условностей и укрыться в личных комнатах Челтенхема. Или бросить ее здесь. Последняя мысль заставила грудь сжаться от боли. Шаг Миранды стал легче, страх быть обнаруженной придал осторожности: она совсем не хотела натолкнуться на кого-либо, кроме мужа.
Большие двойные двери, находящиеся ближе к концу коридора, были распахнуты. Желтый свет из дверного проема ложился на ворс темно-красных ковров узором из прямоугольников. Оттуда доносились голоса: невнятное чередование громкого и тихого. Миранда замешкалась, узнав одного из говоривших.
Согласно изощренным представлением леди Челтенхем об элегантности, дверной проем украшали тяжелые парчовые драпировки, по обеим сторонам стояли две статуи черного мрамора в натуральную величину, изображающие Аида и Персефону. Черная рука Аида тянулась к отвернувшейся богине, будто в призыве был приоткрыт его каменный рот. Облокотившись на холодную мраморную ногу Персефоны, Миранда подалась вперед.
Мелодичный женский голос стал громче:
— Наконец-то ты перестал скрываться, Бенджи.
— Не называй меня так. — Тихий, едва слышный голос Арчера переполняла обжигающая ярость. — Ты вообще потеряла право как-либо меня называть.
Любопытство призывало Миранду остаться, но следовало уважать тайны мужа.
Веселый женский смех зазвенел хрустальными колокольчиками.
— А прежде ты не возражал, когда я называла тебя Бенджи, любимый.
«Любимый»? К черту его право на тайны, теперь она точно не сдвинется с места!
Миранда отважилась выглянуть: пара беседовала около окна, занавешенного тяжелыми портьерами. Виктория крадущейся кошкой медленно обходила Арчера, проводя по его плечам пальчиками затянутой в перчатку руки. Разглядывая его. А он стоял столбом, повернув голову к окну.
— На самом деле, — шлейф лимонно-зеленого платья завернулся вокруг мужских лодыжек, — помнится, тебе так нравилось, когда я его стонала…
Резким движением Арчер схватил ее за запястье и вывернул его наверх.
— Собственное тщеславие, вот что ты помнишь. — И наклонился к ней: — Если бы ты интересовалась хоть кем-нибудь, кроме себя, то поняла бы: время, что мы провели вместе, лучше забыть.
— Ублюдок! — Виктория шагнула вперед, замахнувшись. Однако Арчер ловко перехватил ее руку.
— Умерь пыл, — словно бы беззаботно, но на самом деле без тени юмора заметил он и внезапно ее отпустил. Виктория, пошатнувшись, отступила. Глаза ее сузились, превратившись в щелочки.
— Должна сказать тебе то же самое. Ведь ты не захочешь потерять маску в драке. Тогда все увидят, что скрывается под ней. — Виктория легонько стукнула Арчера по подбородку, и палец с громким щелчком задел жесткий край маски.
Какая равнодушная жестокость! Миранду с силой закусила губу.
— Ты ведь не хочешь, чтобы твоя дорогая новобрачная сбежала? — досадуя, продолжила Виктория, когда Арчер не ответил. — О, мне следовало сказать «девственная новобрачная». Ведь ты так и не смог уложить ее в постель. — Она громко, почти мужеподобно расхохоталась, безудержно ликуя. — Воображаю, как быстро она тебя бросит, увидев этот ужас.
Арчер, весь дрожа от сдерживаемого усилия, высоко поднял руку.
— Не была бы ты женщиной… — яростно прошипел он.
— О, да, ты бы ударил, Арчер! — Виктория бесстрашно посмотрела ему в глаза. — Мы оба знаем, что ты делал вещи и похуже. Тебе бы оставаться в той тьме, которой принадлежишь. Поразительно, как это ты решился появиться в обществе!
Исходящее почти осязаемыми волнами от Арчера страдание заставило терзаться и Миранду. Рука мужа опустилась.
— Ты не ответила на мой вопрос, — тихо произнес он. — Почему ты здесь?
Виктория развернулась, чуть слышно зашелестел длинный шлейф, и до Миранды донесся отголосок пьянящих духов, сочетающих приторную сладость роз и садовой гвоздики с едким, насыщенным послевкусием лимона.
— Мне было скучно. — Виктория надулась. Затем вскинула голову, прищурилась и скривила губы в подобии улыбки: — Твоя прелестная жена очень даже возбуждает, да? Вот, должно быть, почему ты женился — ради непристойных бесед.
Всем своим видом Арчер напоминал высеченную из базальта глыбу.
— Но ты хорошо ее охраняешь. — Мелодичный голосок утратил благозвучность.
— Просто ответь на вопрос.
Виктория склонила голову в сторону двери, чуть-чуть, едва ли на пару миллиметров, но этого хватило, чтобы Миранда задержала дыхание и осторожно отступила за статую.
— Ты в самом деле хочешь, чтобы я ответила тебе сейчас, пока мышки резвятся в отсутствии кота? — Слова Виктории прозвучали нарочито громко.
Скорее почувствовав, чем увидев, что Арчер тоже повернулся к дверям, Миранда с отчаянно бьющимся сердцем скользнула прочь, стараясь двигаться как можно быстрее и бесшумнее.
— Ах ты, сука! — Арчер непроизвольно дернулся, хотя прекрасно понимал, что бить ее бесполезно. — Весь этот спектакль был ради Миранды?
Запрокинув голову, Виктория восторженно рассмеялась.
— Конечно, — ответила она с откровенной злобой и уставилась на него полными яда глазами. — Твоя крошка, как поговаривают, всего лишь забавное развлечение. А теперь… — Она приблизилась и обняла его за шею. — Поцелуй меня, будь хорошим мальчиком.
Арчер резко оттолкнул соблазнительницу, и она отступила. Господь всемогущий, не стоило этого делать. Но Виктория обнаружила его слабость, и он испугался.
Смех сменился рычанием:
— У нас была договоренность.
— Основанная на лжи.
Арчер направился к выходу, и Виктория быстрее молнии схватила его за руку. Он отшатнулся. Ноздри заполнили миазмы тяжелых цветочных духов, усиливая боль в висках.
— Я люблю тебя, Арчер.
На какое-то мгновение он даже поверил, что она способна на подобные чувства. Пока не взглянул в ее холодные бездушные глаза.
— Как странно, — протянул он. — При последнем нашем разговоре ты заявила, что ненавидишь меня. Даже не хотела больше видеть.