Как бы там ни было, мы вправе ожидать, что этот, лишь недавно открытый, эллинистический город даст новый материал для решения старой искусствоведческой проблемы: как и откуда в высокопродуктивную художественную школу буддийской Гандхары (северо-западный пограничный район Индо-Пакистаиа) проникли в первых веках новой эры очевидные и бесспорные элементы греческого или греко-римского искусства? Издавна их источником считалось Греко-бактрийское государство. Минули годы, но эллинистической скульптуры в Бактрии никто не находил. Начались лихорадочные поиски других посредников. Надежнее прочих казались римские торговые пути, пересекавшие некогда эти края. Что ж, будем надеяться, что самый верный ответ лежит под ногами исследователей Ай-Ханума. В конце концов, персепольская дорога вела на восток не одних только политиков и полководцев.
После пожара
2. Индо-греческие города
Независимо от конечного результата раскопок в Ай-Хануме — а если удастся более или менее завершить их, материал безусловно окажется ярким и разнообразным — можно смело утверждать, что города южных областей Афганистана и северо-запада Пакистана многим обязаны бактрийским эллинам, потомкам эллинов Александра. Порукой тому работа археологов, которая здесь, за Гиндукушем, была до последнего времени более успешной и тщательной, нежели в Греко-бактрийском государстве.
В 327 г. до н. э. македонские армии совершили бросок из Бактрии через горы, к южным отрогам Гиндукуша (Паронамисадам античной географии), где в пяти-десяти милях севернее Кабула и в трех милях к северо-востоку от нынешнего города Чарикар маршруты воинских колонн соединились в районе рек Панджшнр и Горбанд. Здесь, на месте современного нам Беграма, находилась древняя Каписа, туземная столица, возле или в пределах которой был основан еще один город Александра — Александрия Кавказская.
У нас пока нет точных сведений, что город стоял на месте Каписы, равно как нет определенных указаний на то, что он там не стоял. Французские археологи, работавшие здесь несколько лет, могут похвастать замечательными находками (рис. 17, 18), но глубокого исследования памятника они не произвели, даже топография его далеко не ясна. Предварительное толкование дано в плане, набросанном в самых общих чертах Р. Гиршманом (рис. 16), который продолжал раскопки в крайне неблагоприятных условиях 1941–1942 гг.
В слиянии рек Панджшир и Горбанд, берущих начало высоко в горах на севере, среди многочисленных протоков вздымаются скалистые крутые склоны горы, именуемой Бордж-и Абдаллах. Когда-то, а когда именно — неизвестно, вершина этой горы была превращена в крепость или небольшой укрепленный город, а легкодоступные ее склоны с южной и отчасти с восточной сторон ограждены массивной стеной и рвом. Ограниченное таким образом пространство составило приблизительно 300 ярдов с востока на запад и 160 ярдов с севера на юг. Городские ворота находились у центра южной стены.
Почвы на гребне горы возделывались, и рельеф ныне сглажен, но разрез стены, сделанный Гиршманом, показал, что она достигала сорока трех футов в поперечнике, построена была из земли и щебня и обложена изнутри и снаружи сырцовым кирпичом с толщиной каждого слоя до восьми футов. С внутренней стороны стена была усилена низким выступом в десять футов шириной. Стенных башен обнаружить не удалось, не сделан и разрез рва. Расположенная в самой высокой точке гребня крепость, надо полагать, возникла до заселения низменной южной части. Как было сказано, дату ее постройки установить пока невозможно. Вероятно, это форт или военная колония эпохи Александра, не исключено, что здесь стоял какой-нибудь ахеменидский гарнизон. Никаких строений внутри крепости не найдено, впрочем, основательными поисками никто и не занимался.