2 глава : " Проблески надежды на спасение."
Глаза девушки уже успели привыкнуть к кромешной темноте, и она почти перестала нуждаться в использовании магии чтобы не вздрагивать от каждого шороха мыши в углу или шага за дверью. Но все равно время от времени Луна продолжала зажигать крохотное дрожащее пламя на своей ладони хоть это и требовало немалых усилий.
Раз за разом она разжигала огонёк чтобы попытаться рассмотреть обстановку, но силы были на исходе, а воля подавлена настолько, что девушка не могла долго удерживать огонь, не прекращая попыток понять, куда её завела кривая дорожка, начертанная насмешливой судьбой.
Скорее всего это темница. В замкнутом тёмном помещении не было окон или каких-то щелочек кроме крохотного окошка на железной двери, открытого в неизвестный ей промежуток времени. Потолок уходил далеко ввысь, а стены каменными громадами сжимались вокруг крохотного пятачка каменного голого пола, холод которого высасывал оставшееся тепло из её дрожащего тела.
Темница на первый взгляд пуста, но в какой-то момент слабый огонёк освещает массивные ржавые цепи на соседней стене, и Луна спешно отползает подальше, надеясь, что ей никогда не придётся их "примерить", а слабое пламя моментально гаснет, скрывая ужасающую картину железных цепей и ошейника, прикрепленных к стене. Холод пробирал до костей, и каждая косточка в теле ныла от прикосновения к безжалостным каменным плитам пола.
Луну мутило из-за противного запаха стоялой воды. Вонючая жижа делала пол не только ледяным и склизким, но и противно - влажным. По полу то и дело сновали мыши. Протяжный скрежет когтей грызунов о камень действовал на нервы, накаляя обстановку. В горле пересохло, а девушке мучительно нужно было сглотнуть, чтобы желчь из пустого желудка не извергла себя наружу, ухудшая положение узницы.
Она больше не плакала и не кричала. Тугой ком тревоги постепенно распустился, но не отпускал до конца, все ещё напоминая о себе болезненным покалыванием внизу живота. Паника ослабила хватку, притаившись в углу, но все ещё не уходила, изредка накидываясь на пленницу, истязая острыми когтями бледную кожу, нежно шепча на ухо угрозы.
Глаза раскраснелись, а веки опухли от слез, казалось девушка выплакала запас на всю жизнь. Голос охрип и сорвался из-за неистовых криков несколькими часами ранее, а может быть и не часами. Луна сбилась со счета времени.
Это место являлось самым настоящим царством тьмы, адом на земле. Оно не оставляло совершенно никакой памяти о внешнем мире, разделяя жизнь несчастных узников на до и после. В плотную толщу тьмы никогда не проникали солнечные лучи слишком сильно боялись, а единственным пятном света были лишь мелькающие огоньки факелов стражников и то не многим везло лицезреть хотя бы их.
Мучительную ехидную тишину часто нарушали протяжные крики и стенания полные невыносимой боли и паники, а также отчаянные мольбы слабыми бесцветными голосами полными ужаса и безразличия. Каждый такой "сеанс" заставлял лисицу забиваться в свой угол, поджимать уши чтобы не слышать этого, дрожать и рьяно безостановочно считать, пока стенания очередной жертвы не стихнут, а сердце не прекратит отбивать дробь о ребра. Большую часть времени она сглатывала ком в горле и заставляла себя вслушиваться в голоса, тихо моля всех богов лишь бы это была не Искра.
Очередные гулкие шаги. Поступь неспешная и уверенная. Жёсткие ботинки отбивают весёлую дробь о холодный камень. Сердце колотится сильнее. Дыхание сбивается. Боль нарастает. В висках пульсирует кровь. К глазам подкатывают слезы.
Шаги медленно приближаются к её двери. Лисица сжимается, сворачивается клубком, поджимая ноги ближе к телу, утыкаясь подбородком в колени и обхватывая их дрожащими потными ладошками.
Скрежет металла по железу режет чувствительный слух, заставляя уши прижиматься сильнее к макушке. Хвост дрожит и обвивает голень. К горлу подкатывает очередная порция желчи. Глаза щиплет. Луна жмурится чтобы не зарыдать и до боли, до противного привкуса горечи во рту закусывает губу, останавливая рвущейся наружу крик и мольбы не трогать её.
Протяжный скрип старой двери выбивает из девушки тихий стон, а она сама будто испуганная лиса, попавшаяся в капкан жестокого охотника, вжимается спиной в холодный камень. Кожу царапает грубая стена. Холод ласково притупляет боль, нежно поглаживает разгоряченную кожу изящными пальчиками, покрывая рябью мурашек.
Ведьма дрожит, неистово сжимая ладони. С каждым мгновением попытки справиться со слезами слабеют, и она чувствует как по бледной коже течёт горячая жидкость. Из груди вырываются тихие всхлипы. Сейчас Луна даже не предпринимает попытки рассмотреть "гостя", моля чтобы он поскорее ушёл.