— Ты не мой фрейле, — сказала она четко. — Я не стану.
Шербера сжалась на постели, понимая, что за такими словами неизбежно последует наказание, но фрейле махнул рукой, останавливая Займира:
— Нет. Не трогай ее сейчас. Помни: ты причиняешь ей боль, только если мне отказывается подчиниться Шербера.
Он пожал плечами и все же дал им ответ, которого они ждали, одновременно развязывая завязки сараби и ставя колено на постель возле головы Шерберы:
— Перед последней битвой Инифри захочет большой жертвы. Зачем оставлять убийство акраяр на потом, если мы можем отдать вас матери мертвых сразу? Зачем рисковать исходом войны из-за кучки женщин, которые уже выполнили свое предназначение? Мы отдадим вас и покажем этим, что помним слова богини и готовы закончить эту долгую войну.
Фрейле посмотрел на Шерберу и улыбнулся ей.
— Ваше время подходит к концу, Шербера. Инифри сама так решила, когда дала магам пророчество. Мы просто выполним ее условие.
— Но ведь Волета уже не акрай, — возразила она. — Она беременна, и в ней уже нет магии, разве ты не видишь?.. Порежь меня так, как порезал ее Займир, и кровь остановится сразу. А ее рана еще кровоточит.
— Если так, и если ты права, то пусть Инифри решит, нужна ей эта жизнь или нет. — И, словно не сказав только что страшного богохульства, фрейле склонился над ней. — А теперь клянись.
Он положил руку Шербере на голову и заставил ее произнести слова клятвы, которую в последний раз она давала Хесотзану, опутывая их обоих первой непрочной сетью магии слов.
— Магия, данная мне Инифри, будет твоей до самой последней капли. Я буду идти за тобой в каждую битву. Я буду защищать себя для тебя, и я останусь с тобой до твоего последнего вдоха или до своего, если он наступит раньше.
— Я, Сэррет, связываю тебя этой клятвой, — сказал фрейле, когда она договорила, и она покорно закончила:
— Я, Шербера, связываю тебя.
А потом ее новый господин взобрался на нее и коленом раздвинул ей ноги. Он был тверд, но откуда-то она знала, что твердость эта не настоящая. Может быть, это маги дали ему какие-то травы, может, он выпил какой-то порошок из тех, что нашел Олдин...
Ее поразили собственные мысли. Она думала, что будет бояться неизбежной боли... но не чувствовала ничего, кроме желания побыстрее со всем покончить.
Шербера знала: Займир и остальные следят за ней и ждут. Так что она расслабила ноги и даже не поморщилась, когда фрейле вошел в нее, растягивая, бесцеремонно вторгаясь. Если она начнет сопротивляться, Волета умрет, это она знала. Не раньше, чем наружу вырвется тот самый керпереш, который погубил Хесотзана, но умрет, унеся с собой и другую маленькую жизнь, а Шербера... нет, она не была готова к такой жертве.
Пусть Займир и оказался предателем, но ее господа — нет, и Шербера точно знала, что они ее найдут. А значит, она должна оставаться живой до этого момента, как и Волета.
Так что она просто лежала и ждала.
Долго ждала, пока дыхание фрейле становилось все тяжелее, движения — все быстрее, и наконец дождалась, пока он подался вперед, чтобы навалиться на нее, и его бедра яростно задергались в последних толчках перед экстазом.
В каком-то бессмысленном порыве Шербера взмолилась к Инифри, прося ее не принимать эту клятву. Но золотистые искры уже плясали перед ее глазами, и когда фрейле зарычал и застыл в ней, наполняя ее своим семенем, все вокруг вспыхнуло ярким светом.
Мать мертвых редко слушала женщин. В этот раз тоже было так.
Тонкая острая стрела с привязанной к ней золотисто-зеленой нитью вонзилась в ее сердце, прошила его насквозь и вышла из спины, чтобы обвиться вокруг фрейле и тоже его пронзить, — и он вскрикнул и выгнулся, когда нить дернула их друг к другу.
Золотая и зеленая. Шербера застонала. Золотая и зеленая — и это значило, что и змеиная магия приняла эту клятву тоже и тоже признала фрейле своим.
Ведь акрай не сопротивлялась.
Ведь господин не пытался ее убить.
Вокруг нее вихрями закружились образы людей и нелюдей в зеленой и золотой дымке; Шербера увидела Дшееш, вдруг мелькнул перед ней бывший любовник Олдина Велавир, затанцевали водоворотом другие лица... будто чья-то память, будто какой-то знак, будто послание от одного разума другому, послание, которое она — еще немного! — и сумеет прочитать. Она потянулась за этими образами, попыталась схватить их призрачными зелеными пальцами, удержать, чтобы понять, зачем и кто их ей посылает, но они растаяли и пропали в воздухе, снова вернув ее в постель.
— Твоя акрай свободна, Займир, — все еще тяжело дыша, проговорил ее новый господин, и с отвращением Шербера почувствовала, как его мягкая плоть в ней снова наливается силой. — Уведи ее отсюда. Теперь она мне не нужна.