— Я сделаю, — сказала она.
— Если у Шерберы не хватит магии, вы умрете оба, — напомнил Олдин. — Ну а если умрет Шербера, — добавил он спокойно, — Номариаму лучше сразу убить и себя, и меня.
Потому что, стоит им переступить порог, как Фир разорвет их на части. Потому что как только с расправой закончит карос каросе, Прэйир возьмет свой меч и разрубит каждую еще трепыхающуюся часть пополам, а потом скормит рыбам, живущим в Оргосарде, чтобы их магия и их плоть умерли вместе с ними.
И пусть они все еще рычали друг на друга, как два диких зверя: Фир и Прэйир, воины, ставшие ее мужчинами, но Шербера успела заметить, как они обменялись взглядами, полными мрачного обещания. Они всерьез были намерены исполнить угрозу. Если дело дойдет до этого, они были заодно.
— Я не предложил бы тебе этого, если бы не был уверен, что теперь ты сможешь, — сказал Номариам, положив руку ей на плечо. — Как женщина теряет каждую луну немного крови, так и ты каждый день отдавала фрейле свою магию. И как женщина, которая может родить и не умереть, потеряв столько крови, что это убило бы любого мужчину, так и ты сможешь отдать фрейле свою магию и выжить.
Олдин в третий раз бросил в огонь траву, и пламя окрасилось в цвет крови, чтобы через мгновение стать обычным. Тени спрятались в землю, полумрак сгустился вокруг, и в воздухе поплыл странный горьковатый запах. Шербера заметила, как успокаивается дыхание Тэррика, почувствовала, как расслабляется его тело, заметила, как сходит с лица землистый цвет. Ему стало лучше... пусть и ненадолго, но лучше, и ее сердце дрогнуло, когда в глазах его появился знакомый ей блеск.
— Она укусит его прямо в рану, — сказал ей Номариам, погладив по волосам, как ребенка. — Но тебе вреда не причинит, хоть и обовьется вокруг. Доверься магии, Шербера. А мы будем молиться Инифри.
Он поцеловал ее в лоб и отступил, и Олдин тоже коснулся легким поцелуем ее губ и отошел прочь, встав чуть поодаль, чтобы в случае чего тоже прийти на помощь. Шербера поерзала, усаживаясь поудобнее, и глаза Тэррика вспыхнули, скользя по ее телу, а уголок тонких губ изогнулся в усмешке.
— Если как-нибудь решишь... оживить меня таким способом, Чербер, я не буду против. Но только без связанных рук.
Его откровенный намек был таким неожиданным, что она не выдержала и рассмеялась, и тут огромная невидимая Тэррику змея обвила их своими тяжелыми кольцами и прижала друг к другу.
Сильнее. Сильнее. Сильнее, пока они почти не лишились возможности дышать и не застыли, касаясь друг друга носами и понимая каждый, что от решающего мгновения их отделяет только миг.
Шербера наклонилась и поцеловала Тэррика со всей страстью, на которую была способна, отвлекая и его, и себя от того, что должно было вот-вот случиться. Она чувствовала под руками биение его сердца, быстрое, частое, такое же, как ее, и ей почему-то казалось: случится что-то страшное, если она еще хотя бы раз не поцелует его, не поймает губами его дыхание, не разделит его с ним на двоих...
Огромная змеиная челюсть раскрылась, обдав ее едким запахом яда, и острые зубы впились Тэррику в плечо.
Он не вскрикнул, не вздрогнул, не сделал ни движения. Вскрикнула, отрываясь от его губ, Шербера, и когда змея разжала зубы, выпустив яд, и тело Тэррика задрожало от боли, ему, а не ей пришлось повторять снова и снова, ловя ее взгляд и уговаривая их обоих поверить:
— Все уже прошло, видишь? Все прошло. Я даже успею поцеловать тебя еще раз, Чербер. Это не больно, мне почти не...
Его тело напряглось под ней, став тверже камня, и судорога выгнула его дугой, заставляя застонать сквозь стиснутые зубы.
И это было больно.
Шербера обхватила лицо Тэррика руками, но судорога была слишком жестокая, и ей пришлось тут же его отпустить. Из прокушенной губы ей на рубицу брызнула кровь, но Шербера едва ли это заметила: ее саму колотило, ее дыхание тоже срывалось, и она только огромным усилием заставляла себя не отвести глаз.
— Не борись, фрейле, — голос Номариама звучал как будто издалека. — Позволь яду сделать свое дело. Позволь ему отравить тебя, ты должен перестать бороться.
На мгновение Шербера почти поддалась панике. Уже ничего нельзя было изменить, и человек, с которым она проводила ночь за ночью, мужчина, который дал ей то, о чем она и не мечтала, умирал у нее на глазах, сжимая зубы и безуспешно пытаясь вырваться из связывающих его пут.
Он умирал, потому что доверял им. Он позволил себя убить, потому что верил ей, потому что это она убедила его, что так будет лучше, потому что Номариам выдумал этот глупый план, а Олдин поддержал, и теперь она может потерять Тэррика навсегда.