Олдин, чьи белые одежды были сегодня особенно белыми и едва ли не светились в темноте.
Прэйир — он, сыпля ругательствами, заставил Тэррика вызвать четверых воинов с носилками и принести себя сюда, и теперь встал рядом с ней, хоть и едва держался на ногах.
Они все помнили о том, что город окружен и в это самое время люди на его стенах отдают свои жизни за то, чтобы его удержать. Медлить было нельзя. Тэррик кивнул Харзасу, и рука об руку они прошествовали к центру арены, где выстроились акраяр.
Женщина и ее мужчины.
Женщина и ее мужчины.
Около шести десятков женщин, так их осталось мало к концу этого дня и войны. Волета, положившая руку на свой выпуклый живот, стояла рядом, и у Шерберы заколотилось сердце от мысли о том, что — если Тэррик и Харзас ошиблись — сегодня произойдет то, что по счастливой случайности не произошло тогда в подземелье.
Но ребенок переживет эту войну, говорила ей во тьме темная тьма. Разве Шербера не помнит?
Но ей все равно было страшно.
Мужчины с факелами стали расходиться широким кругом, как только фрейле и змеемаг подошли ближе. Вскоре — слишком скоро для акраяр, но бесконечно медленно для людей на стенах — их окружил круг пламени, устремленного в небо, огненное кольцо, видное даже из повозки Инифри, катящейся по мягкой синеве ночи.
Голоса женщин-змей, бывшие доселе почти неслышными, стали громче, ниже, глубже, приветствуя богиню, которая вот-вот натянет вожжи своей колесницы, чтобы посмотреть на жертву, которую ей принесут... и словно услышав их, из-за стен дома, со стен города стало доноситься другое пение, мрачное, сильное, полное гнева пение воинов, вышедших на смертный бой.
— Морозным утром, в руке сжимая
Дитя огня,
Я выйду в поле, туда, где битва
Зовет меня.
Я местью полон; здесь брат мой ранен
И конь мой пал.
Мой меч сломался,
Рази точнее, афатр-кинжал!..
Мой дом остался в краю далеком
И мать моя.
Я выйду в поле, туда, где битва
Зовет меня.
Не плачь, подруга, пусть сын не плачет,
Вернусь я к вам.
Мечи и стрелы дадут сегодня
Отпор врагам.
Пусть завтра снова тризим раздастся
В начале дня,
Я выйду в поле туда, где битва
Зовет меня.
(прим. — первая строчка песни намеренно целиком повторяет строчку красивой и мрачной эпической англосаксонской поэмы «Беовульф»).
Женщины пели песню на своем, змеином языке, и она странно переплеталась с песней воинов, и будто поднималась вместе с ней все выше и выше и выше...
Шербера подняла голову и увидела, как над ними, прямо над домом, в котором они сейчас находились, кружат драконы. Все одиннадцать оставшихся в живых, включая маленькую свирепую драконицу, и ее рев тоже вплел в эту песню свой мотив.
— Разбей магический сосуд! — вдруг запела одна из женщин-змей, перекрывая своим чистым и высоким голосом пение подруг. — Зажги огонь! Разбей магический сосуд! Зажги огонь!
И прямо на глазах Шерберы драконы стали опускаться ниже.
Еще ниже — широкими кругами, опустив головы и глядя прямо на стоящих под ними акраяр, — и Шербера почувствовала, как зарождается и нарастает в ней откуда-то знакомое ощущение внутреннего жара...
Огня.
Нестерпимого, сжигающего внутренности пламени.
Она вдруг ясно осознала, что и это ощущение тоже помнит: тогда, в самый первый раз, когда она увидела драконов, в день, когда они были призваны и согласились подчиняться Тэррику, тогда, когда женщины вот так же с болью в высоких голосах пели песню, а Номариам, крепко держа ее, Шерберу, за руку, вплел в эту песню ее имя.
И это тоже было не случайно.
И это тоже имело смысл, потому что сейчас драконы смотрели прямо на нее и будто видели только ее.
— Разойдитесь! — раздался голос Тэррика, и мужчины с факелами подчинились.
Круг света отодвинулся от Шерберы и остальных неподвижно стоящих акраяр дальше, но темнее не стало — пламя, которое начали выдыхать драконы, то и дело разрезало мрак теплыми вспышками.
Женщины продолжали петь.
Громкий удар сотряс землю и стены вокруг, и стук покатившихся с полуразрушенных ступеней камней прозвучал будто топот сотен ног.
«Они достроили таран, — подумалось Шербере. — Темволд и зеленокожие достроили таран и нанесли первый удар по воротам».
Она бы подумала что-то еще, если бы успела, но в этот самый миг, мгновение спустя после того, как не менее громкий крик, последовавший за ударом, возвестил о том, что ее догадка была верной, драконы сделали последний круг над акраяр и, наклонив головы, низвергли на них пламя.