— Я остаюсь, потому что я люблю Тэррика, — сказала она, и вдруг, не выдержав, расплакалась, как слабая женщина, которых Прэйир так ненавидел. — Не потому что я — единственная женщина, которая может родить ему ребенка, а потому что я хочу быть с ним и с Фиром...
— Я могу не вернуться, — жестоко сказал Прэйир. — Я могу встретить кого-то в своей родной земле и остаться там. Другую женщину, у которой я буду единственным мужем. Женщину, которая сможет родить мне детей.
— Ты можешь, — сказала она, и хоть по лицу текли слезы, голос был спокоен.
И вот тут он сорвался, зарычал, рявкнул:
— Или ты собираешься сама, или завтра я связываю тебя по рукам и ногам и тащу за собой на волокуше до самого перевала!
Прэйир прошел мимо нее широкими шагами и хлопнул дверью так, что она задрожала. Шербера повернулась к креслу, возле которого стояла, вцепилась в спинку и стояла так, позволяя теплу очага осушать слезы, пока не услышала, как он вернулся.
На этот раз дверь закрылась тихо.
— Хотел бы я хоть раз разозлиться на тебя и тут же не пожалеть об этом.
— Я знала, что ты передумаешь, — сказала она, намеренно не поддаваясь.
Шербера развернулась к Прэйиру лицом, когда он приблизился и, задрав голову, посмотрела прямо в его глаза. Он мог рычать и рявкать сколько угодно; он уже знал ее и знал, насколько она может быть упряма. И в этот раз ее упрямство значило больше, чем его.
— Я остаюсь здесь, — сказала она, протягивая руку, чтобы положить ее Прэйиру на шею, туда, где под теплой кожей бился пульс. — И ты остаешься со мной.
— Ты не слышала, что я сказал? — спросил он, все еще артачась. — Ты идешь со мной. Завтра на рассвете.
— Ты остаешься.
Он вздернул брови и склонил голову, будто чтобы видеть ее лучше. Если мгновение назад в глазах Прэйира плясала ярость, то теперь его будто даже забавляло происходящее.
— Как ты намерена заставить меня? У тебя больше нет магии. Будешь угрожать мечом? Свяжешь меня, пока я буду спать?
— Нет, — сказала она спокойно. — Но ты сказал, что твое сердце принадлежит мне. Значит, оно останется со мной, а вместе с ним и ты тоже.
— Я не говорил про сердце, — заметил он сердито.
Шербера улыбнулась.
— Ты всегда добиваешься своего, — сказал он. — Я не встречал еще такой женщины, как ты.
— Тебе не обязательно искать крови для своего меча где-то далеко, — сказала она. — Океан две Жизни выбрасывал из себя только зеленокожих. Теперь нас может ждать что-то другое. Кто знает, может оказаться, что городу придется защищать себя от еще одной дочери Инифри?
— Номариам не меньше нас всех вложил в эту победу, — сказал Прэйир, и она кивнула, почувствовав в груди знакомую тупую боль. — Я остаюсь, Шербера, но только для того, чтобы убедиться, что никаких чудовищ Океан больше не родит. А там мы посмотрим.
Его слова никого не обманули, но она была рада.
В его глазах была вся правда, и Шербере ее хватило с лихвой.
ГЛАВА 30
Еще вечером Тэррик озвучил людям города весть о том, что на них надвигается новая буря. Уже к полуночи праздник завершился, оставив после себя догорающие огни в ямах и пустые столы, а рано утром, едва вервес снялись с места и полетели всей своей огромной стаей прочь, на прощание пообещав Тэррику рассказывать историю о великой битве всем, кого встретят, люди и нелюди взялись за работу.
Ворота нужно было сбить заново. Перевесить огромные петли, смазать их маслом, отрегулировать сложный механизм.
Птицы решились отправиться в путь и попробовать обогнать бурю, но кобылицы попросили у Тэррика приюта до ее конца, и он не отказал. Цокот их копыт вскоре тоже зазвучал возле ворот.
Все были озабочены бурей, так что слова Тэррика о том, что женщины, ранее бывшие акраяр, могут взять себе не одного, а нескольких мужей, были встречены гораздо меньшим ликованием, чем могло бы быть. Но воины их услышали. Стоило ему договорить, как Волета и ее трое господ приблизились и изъявили желание стать Волетой и ее тремя мужьями — и Шербера не могла не порадоваться за них и за нее, хотя почти не удивилась.
Волета была отмечена Инифри.
Ее ребенок был отмечен — и пусть сама Волета тоже не помнила ничего с той ночи, Шербера знала, что это так.
Сама тьма, сама богиня мертвых хранила этого ребенка. Шербера почти знала: ей не суждено выяснить, для чего. Как не суждено было узнать, появлялась ли на самом деле в теле Волеты Инифри или все это ей просто привиделось. Бывшие акраяр не помнили. Прэйир и Фир тоже, а расспрашивать кого-то еще она уже не могла.