— Потому что я так хочу, — сказала она.
— Клянешься ли быть верной этому мужчине и оберегать и хранить его честь до конца твоей жизни?
— Клянусь.
— Инифри, стань же свидетелем этого добровольного союза! — воззвал маг, обхватывая своими холодными ладонями их запястья. — Заклинаю вас властью, данной мне матерью мертвых, заклинаю бездной и светом, заклинаю войной и миром! Так будьте же вы перед лицом живых и мертвых мужем и женой и да будет же проклят тот из вас, кто нарушит клятву, данную перед лицом Инифри!
Маг разжал ладони и отступил, отошел в сторону, чтобы позволить народу города увидеть новобрачных. Шербера успела только удивиться тому, как быстро все прошло, когда Тэррик привлек ее к себе и поцеловал под приветственные возгласы толпы.
Его глаза светились любовью и преданностью, когда он отстранился и улыбнулся ей.
— Инифри связала нас, Чербер. Снова. Но теперь не потому, что так надо, а потому что мы так хотим.
Он спустился с помоста, чтобы уступить место сначала Фиру, а потом Прэйиру. И когда последний перекинул ее через плечо и потащил сквозь толпу прочь, их провожали громкий смех и свист.
— Завтра у нас много работы, — сказал Тэррик, когда уже вечером они остались вдвоем в ее комнате и уже готовились ко сну.
Пока все должно было остаться так, как было: длинный дом, отдельная комната, чужие люди вокруг, но Тэррик сказал, после ухода Холодов он попробует восстановить большой дом, где до войны и смерти жили правители города. Там были целых три крыла, большой сад, в котором росли плодовые деревья, а еще там были комнаты для детей.
Шербера хотела увидеть комнаты для детей.
Она порадовалась, когда у нее пришла кровь: это значило, что она не забеременела от Сэррета и его семя сгинуло без следа. Но она хотела ребенка. Теперь, когда война кончилась, и можно было думать о детях — она думала о детях.
Она сидела на постели, укрывшись по плечи теплым одеялом, в ожидании, пока к ней присоединится Тэррик, и когда услышала эти слова, кивнула.
— Ворота должны быть восстановлены в срок. К утру поднимется легкий ветер, а к вечеру работать на высоте может быть уже опасно.
— Но вы успеете? — спросила она.
Тэррик кивнул. Забравшись на постель, он тоже укрылся одеялом и придвинулся к Шербере. Его глаза смотрели на нее как будто бы так же, как и раньше: с неприкрытой любовью, и все же немножечко иначе. Он больше не боялся ее потерять. Ушли в прошлое война, пророчество, пролитая кровь, неуверенность в будущем. Шербера теперь принадлежала ему.
На самом деле. Навсегда.
— Успеем. Рабочих рук много. Осталось только приладить и проверить. — Он поцеловал ее в висок, прежде чем продолжить, и прикосновение губ отозвалось в ней приливом нежности. — Чербер, я знаю, что тебя огорчил уход Олдина...
— Да, — сказала она честно. — Я буду скучать по нему.
— Но ведь ты задумчива не только поэтому. Фир сказал, ты что-то видела той ночью, когда мы исполнили пророчество, но не успела ему рассказать. Что?
Она обняла его рукой под одеялом и положила голову на плечо. Тэррик был единственным, кого она могла теперь спросить. И если он скажет, что ничего не видел, это будет значить, что и ей лучше забыть и никогда не вспоминать...
— Я видела огонь, — сказала Шербера, погладив его по груди. — Драконы сожгли нас огнем. Мы горели в этом огне, но не чувствовали боли. Я видела свои руки, Тэррик. С них облезла кожа, они стали черны, как обгоревшее дерево, но я не чувствовала боли. Совсем. Не горел только живот у Волеты. Он был такой розовый и нежный... Ее ребенка хранит Инифри.
Шербера помолчала.
— Я видела ее в огне.
— Инифри? — спросил Тэррик спокойно.
— Да. — Она подняла голову от его груди, чтобы увидеть лицо, и оно было сосредоточенным. — Я видела Инифри, и она называла ваши имена: Фир, Прэйир, Номариам... она сказала, что любила его.
— Хороша же ее любовь, — проговорил он почти про себя и покачал головой. — Нет, Чербер, я тоже ничего не видел. И змеи не видели, это точно. Если бы им явилась Инифри, Харзас уже с того вечера начал бы строить прямо здесь ее храм.
— Она называла меня «смертная», — сказала Шербера негромко. — Так, будто не знала моего имени... хотя знала. Ведь это она дала мне меч, который я нашла в пещере. Это им я высекла искру и зажгла огонь.
— И где этот меч сейчас? — спросил Тэррик.
— Он исчез вместе с Инифри, когда исчезло пламя. Она сказала, что этот меч был мне знаком... моим знаком, моей частью пророчества... — Шербера помолчала, выпростала из-под одеяла и вытянула перед собой руку. Шрамы от переломов были почти одного цвета с кожей, но все еще оставались заметны. — Как ты думаешь, если она забрала этот меч, это еще один знак? И лучше мне больше не брать оружия в руки?